Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

Громкий процесс по делу антисоветского «правотроцкистского блока», рассмотренному Военной коллегией Верховного суда Союза ССР 2–13 марта 1938 года, призван был, по замыслу его вдохновителей, убедить народ в том, что правотроцкистские заговорщики Бухарин, Рыков, Ягода, Крестинский, Шарангович и другие видные деятели партии и государства, а также врачи Левин, Плетнев и Казаков, секретари Куйбышева и Горького Максимов и Крючков перешли к подготовке и совершению террористических актов против руководителей правительства и ВКП(б). Военная коллегия под председательством Ульриха вынесла приговор, согласно которому смерть В. Р. Менжинского, В. В. Куйбышева, А. М. Горького и его сына объявлялась «медицинскими убийствами». «Правотроцкистам» приписывалось и убийство Кирова. В обвинительном заключении утверждалось, что по решению руководителей «правотроцкистского блока» Ягода организовал методами вредительского лечения убийство В. В. Куйбышева, и что в совершении террористического акта против него непосредственное участие принимали врач Левин и бывший секретарь Куйбышева, участник подпольной организации правых с 1928 года Максимов-Диковский. По решению Военной коллегии Верховного суда врачи Левин, Казаков и секретарь Куйбышева Максимов были приговорены к высшей мере уголовного наказания — расстрелу, а доктор Плетнев, как не принимавший непосредственного активного участия в умерщвлении Куйбышева и Горького, хотя и содействовавший этому преступлению — к тюремному заключению на двадцать пять лет.

Полный текст стенографического отчета этого судебного процесса публиковался в основных центральных газетах в течение полумесяца. Полуграмотная страна, ничего, кроме примитивной советской прессы в жизни не читавшая, с жадностью набрасывалась на газетные столбцы, находила в отчетах признания подсудимых, что считалось главным доказательством вины, и полностью верила всему, что там было написано. Что поделать, основная масса уцелевшего в годы великих чисток населения не была знакома с римским правом, да и о таких юридических тонкостях, как презумпция невиновности, слышать от новых властей не приходилось. Зато черные тайны фашистских наймитов налицо, и раскрыты они славной советской разведкой под руководством сталинского наркома товарища Ежова.

Верила ли версии о медицинском убийстве Куйбышева Ольга Андреевна? По ее собственным словам, сначала и она поддалась всеобщему психозу идеологического кликушества, но по истечении некоторого времени здравый смысл взял верх. Кто-кто, а она хорошо знала своего мужа, его слабости и недостатки. Особенно тот порок, который тщательно скрывался, в итоге и приведший к неизбежной развязке. Но о нем немного попозже. Что могла она, слабая, больная женщина, против могущественного государства? Ей оставалось только молчать и ожидать лучших времен, когда к власти придут другие люди, когда можно будет смело говорить о трагедии поколения, принуждаемого государством ко лжи и лицемерию во имя Системы. В меру своих возможностей Ольга Андреевна добивалась воссоздания полной картины обстоятельств смерти Куйбышева, и иногда это удавалось, хотя и стоило неприятных сцен, слез, горьких упреков со стороны многочисленных родственников мужа. Она была его второй женой, дети были и от первого брака. Словом, никому не хотелось расставаться с красивой, подброшенной самой Системой легендой, которая, кроме ореола загадочности и таинственности, давала немало материальных благ.

Льву Григорьевичу Левину во время судебного процесса было 68 лет. Занимая должность старшего консультанта Медицинского управления Кремля, он лечил членов Политбюро и правительства, включая самого Сталина и его дочь Светлану. Привилегированное положение видного кремлевского врача, вхожего в семьи высшего руководства партии и государства, было предметом зависти многих его коллег. Теперь они потирали руки от злорадства, слушая страшные признания сломленного на допросах старого человека, еще недавно бывшего недосягаемым медицинским светилом, 42 года состоявшим членом терапевтического общества России.

Приведем отдельные фрагменты допроса Левина в суде, где он признался, как умертвлял Куйбышева (Левин обвинялся также в отравлении Менжинского, Горького и его сына Максима).

Л е в и н. Когда Ягода меня спросил, кого я мог бы еще наметить (к отравлению. — Н. З.), я ему сказал, что это можно осуществить по отношению к такому человеку, который часто болеет, который нуждается в частой медицинской помощи, к члену Политбюро Валериану Владимировичу Куйбышеву. Я могу привлечь Дмитрия Дмитриевича Плетнева, который знал Валериана Владимировича. Оба мы его знали лет двенадцать.