Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

В обвинительной речи прокурор Вышинский перечислил обстоятельства, уличающие участие Рыкова и Бухарина в организации убийства Кирова, отравлении Менжинского, Горького и его сына, а также Куйбышева. Делая многочисленные ссылки на признания подсудимых, Вышинский был беспощаден к Ягоде, который стоял на высоте техники умерщвления людей самыми коварными способами. По словам прокурора, Ягода представлял собой последнее слово бандитской «науки», перекрыв целый ряд других преступников, имена которых известны из истории. Речь государственного обвинителя изобиловала многими примерами отравления, для осуществления которых никаких специфических, губительных для человеческой жизни средств не требовалось. В этом и заключается искусство преступления. Известно, вещал просвещенный прокурор, что Филипп II весьма широко пользовался для отравления ядом, который нельзя было обнаружить даже при тщательном исследовании, ядом, который был им назван «пусть почиет в мире». Известно, наконец, что папа Климент II был убит при помощи дыма от отравленной свечи. Обвинитель напомнил и о знаменитом деле Прочар, когда этот Прочар у своей жертвы вызвал хронический катар желудка и таким путем довел ее до гибели. На свет Божий было извлечено и дело доктора Пальмера, который отравил свою жертву мышьяком и стрихнином, употребляющимися в дозах, разрешающихся медициной.

Совершив пространный экскурс в прошлое и показав себя знатоком истории тонких преступлений в разных странах, организованных разными изуверами рода человеческого, Вышинский умело подводил к мысли, что очень часто убийцы используют врачей и медицинскую систему якобы для лечения, а на самом деле для того, чтобы добиться своей преступной цели. Из времен давнишних он ловко перекинул мостик к настоящим, рассказав о деталях задуманного преступниками-убийцами террористического акта против Николая Ивановича Ежова. Ведь и это убийство тоже было задумано тонко — при помощи отравления воздуха, которым должен был дышать в своем служебном кабинете Ежов, отравления воздуха ртутью, растворенной в кислоте. Причем Ягода предупреждал — ни в коем случае не в серной кислоте, потому что серная кислота оставляет след и может сжечь те самые шторы и гардины, которые надо было по указанию Ягоды пропитать для того, чтобы, вдыхая этот воздух, мог погибнуть Николай Иванович Ежов.

Вот какой план, очень тонкий, вероломный и подлый, был задуман Ягодой с ведома и одобрения правотроцкистского центра. Такими же строго продуманными и изощренными были способы умерщвления Менжинского, Горького и Куйбышева.

Обвинитель кипел от переполнявшего его благородного негодования, уличая врачей в позорном двурушничестве, вероломстве, лицемерии, которые применяли с бесстыдством отравителей, плачущих у изголовья жертв их так называемого «лечения».

Читая стенограмму судебного заседания сегодня, невольно ловишь себя на мысли, что находишься в чудовищном театре абсурда. В последнем своем слове, признав вину, горько и мучительно каялся в несовершенных преступлениях и просил суд даровать ему жизнь престарелый доктор Левин. Полностью признал себя виновным в преступной деятельности профессор Плетнев, ученый с мировым именем, великий трудяга, умудрившийся даже в заключении, ожидая суда, написать монографию в 10–12 листов, пользуясь литературой на четырех языках. Понести заслуженное наказание высказал готовность Максимов-Диковский, назвавший себя в последнем слове преступником, изменившим интересам партии, интересам Родины. А защищал он их с 18 лет, воевал с белыми, сидел у них в тюрьме.

12 марта в 21 час 25 минут военная коллегия удалилась в совещательную комнату для вынесения приговора. Совещание окончилось 13 марта в четыре часа утра. На самом же деле, как мы знаем сегодня, совещание носило формальный характер. Приговор был известен еще до начала суда и выносился в куда более высоких кабинетах. Его привели в исполнение через два дня после оглашения.

Через полвека, в январе 1988 года, тогдашний Генеральный прокурор СССР А. М Рекунков внес протест по этому делу. Еще раньше, в 1985 году пленум Верховного суда СССР отменил приговор и прекратил дело в отношении ряда осужденных на том процессе лиц, в числе которых значился профессор Института функциональной диагностики Д. Д. Плетнев. Он, как и другие невинно потерпевшие, был полностью реабилитирован. С Левина и Максимова-Диковского клейма отравителей никто не снимал, и, несмотря на явную надуманность обвинений в их адрес, официально они считались казненными за причастность к умерщвлению Куйбышева.

Согласно протесту Рекункова, обвинение врачей и других лиц в организации убийства Куйбышева основано только на их показаниях и опровергается материалами дела. Военная коллегия Верховного суда СССР не отразила в приговоре никаких доказательств. Приведенные же в обвинительном заключении признания обвиняемых не могли быть положены в основу обвинения без наличия других доказательств.