В тюрьме Меркадер не испытывал дискомфорта. Жил в одиночной просторной камере со всеми удобствами и даже с телевизором. Два раза в неделю к нему приходила жена. Несколько раз полиции становилось известно, что заключенному готовят побег. Но как только об этом узнавал он сам, категорически отказывался. После смерти Сталина предложений о побеге не поступало, что с удовлетворением отметил узник и мысленно похвалил себя за проявленную осторожность. Не исключено, что оставшийся в живых исполнитель кого-то сильно беспокоил, и под предлогом побега его собирались попросту убрать.
Отсидев положенный срок, Меркадер вышел на свободу. По словам его брата, в 1961 году Рамону без большого шума присвоили звание Героя Советского Союза и дали небольшую квартиру в Москве, на Соколе. Кроме того выделили четырехсотрублевую пенсию и право пользоваться летней дачей в Малаховке. И все. О нем словно забыли. Началась нелегкая жизнь в Москве — очереди за картошкой, переполненный холодный троллейбус. Ни Рамон, ни его жена Ракель Мендоса, мексиканская индианка, ни слова не говорили по-русски. Угнетало все: очереди, вечная нехватка чего-то. Тяжелые думы одолевали Рамона. И он уехал на Кубу, где и умер в 1978 году в возрасте 65 лет.
Прах Меркадера покоится ныне на Кунцевском кладбище в Москве. На могильной плите написано: «Герой Советского Союза ЛОПЕС Рамон Иванович». Его и похоронили под чужой фамилией.
Приложение№ 20: ИЗ ЗАКРЫТЫХ ИСТОЧНИКОВ
М. И. Ульянова: «У В. И. было много выдержки. И он очень хорошо умел скрывать, не выявлять отношение к людям, когда считал это почему-либо более целесообразным… На одном заседании Политбюро Троцкий не сдержался и назвал В. И. хулиганом… В. И. побледнел как мел. Но сдержался и сказал что-то вроде: «У кого-то нервы пошаливают» на эту грубость Троцкого. Симпатий к Троцкому он и помимо того не испытывал».
«14. О моем участии в Октябрьской революции в примечаниях к 14-му тому Сочинений Ленина сказано: «После того, как Петербургский Совет перешел в руки большевиков, (Троцкий) был избран его председателем, в качестве которого организовал и руководил восстанием 25 октября».
Что тут правда, что неправда — пускай разбирает Истпарт, если не нынешний, то будущий. Тов. Сталин, во всяком случае, за последние годы категорически оспаривал правильность этого утверждения. Так, он сказал: «Должен сказать, что никакой особой роли в Октябрьском восстании тов. Троцкий не играл и играть не мог, что, будучи председателем Петроградского Совета, он выполнял лишь волю соответствующих партийных инстанций, руководивших каждым шагом т. Троцкого». И далее: «Никакой о с о б о й роли ни в партии, ни в Октябрьском восстании не играл и не мог играть т. Троцкий, человек сравнительно новый для нашей партии в период Октября».
Правда, давая такое свидетельское показание, Сталин забыл о том, что он сам же говорил 6 ноября 1918 года, то есть в первую годовщину переворота, когда факты и события были еще слишком свежи в памяти всех. Сталин уже тогда вел по отношению ко мне ту работу, которую он так широко развернул сейчас. Но он вынужден был тогда вести ее гораздо более осторожно и прикрыто. Вот что он писал тогда в «Правде» (№ 241) под заголовком «Роль наиболее выдающихся деятелей партии»: «Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом т. Троцкому».