Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

Кровавый след тянулся за Голощекиным после расправы над царской семьей везде, куда бы не назначал его Орграспред, появившийся в ЦК после смерти Свердлова. В 1925 году Голощекина прислали в Казахстан. Вскоре все видные казахские коммунисты попали в «национал-уклонисты». В степи, через восемь лет после революции, он провозгласил свой «малый Октябрь». Если потребуется, пояснил он, надо идти на жертвы, не боясь крови. И она полилась. Даже великого просветителя Абая, умершего до революции, объявили врагом Советской власти. Был уничтожен духовный цвет нации. Над верующими надругались, закрыв все мечети. Повсеместно искусственно разжигалась классовая борьба.

В 1929 году три четверти коренного населения Казахстана вело кочевой или полукочевой образ жизни. И вот им-то, прирожденным кочевникам, Голощекин повелел в кратчайший срок «осуществить оседание». Оно проводилось варварскими методами. У людей отбирали скот, домашний скарб и под присмотром милиции сгоняли в «точки оседания», где не было ни жилья, ни кормов, ни воды. Всех сопротивляющихся арестовывали и объявляли врагами социализма. Обобществляли арбузные и огуречные семена, одежду и домашнюю посуду, собак и кошек, даже пирамидальные тополя. Множество истинных скотоводов и хлебопашцев было расстреляно, разорено и выслано на погибель. «Отнятие самого необходимого из одежды и домашней утвари и полное лишение продовольствия, — говорил он, — порождает сочувственное отношение к кулацким семьям и их детям со стороны середняков и даже бедняков, берущих их на прокормление». Это, видимо, по-настоящему раздражало: еще бы, тут жалели не абстрактных людей, как он, а — живых.

Коренное население, подавляемое чекистами, милицией и регулярными войсками, уходило в соседние Киргизию и Узбекистан, в Поволжье и на Урал, в Сибирь. С боями пробивались в Китай. По официальным данным, от произвола бежали более миллиона казахов — треть населения. Многие бросали детей, не надеясь их уберечь. Сироты умирали десятками тысяч. Актюбинский отряд Красного Креста сообщал, что все детское население Тургая в возрасте до четырех лет вымерло. Отчаявшиеся матери оставляли детей перед учреждениями и домами. На станции Аягуз одна казашка бросила двоих детей под поезд, другая в Семипалатинске утопила двоих малолеток в проруби. Казахи, лучшие в стране скотоводы, бежали с родной земли, а в Казахстан под дулами чекистских винтовок гнали спецпереселенцев — цвет русского и украинского крестьянства. Выбрасывали из скотских вагонов на мерзлую голую землю, оставляя на погибель.

«В три года коллективизации, — пишет В. Михайлов, — Голощекин сделал с Казахстаном примерно то же, что Пол Пот с Кампучией. К 1933 году от 40 миллионов голов скота осталась едва ли десятая часть; причем в главных животноводческих районах, где прежде находилось почти все стадо, осталось всего 300–400 тысяч. Из крупнейшего в стране поставщика мяса, шерсти, кожи Казахстан превратился в голодную пустыню. Казахи, которые даже приветствуют друг друга при встрече словами: «Здоров ли скот?», лишились своей жизненной основы.

Никто в точности не знает, сколько людей погибло от голода и болезней в 1931–1933 годах, да и невозможно это установить. По различным подсчетам, число жертв колеблется от полутора до двух миллионов человек. Большинство из них — казахи, тысяч 200–250 — люди других национальностей. Вымерла треть, если не половина нации. Материалы переписей свидетельствуют: лишь к 1970 году коренное население республики восстановило свою численность 1926 года».

В 1941 году арестованного перед войной Голощекина по указанию Берии расстреляли. Во времена Хрущева реабилитировали. В Кустанайской области есть железнодорожная станция, сохранившая с 1932 года имя верного сподвижника Свердлова. Имеется также и станция, названная именем бывшего председателя ВЦИК. До сегодняшнего дня стучат поезда от станции Голощекино до станции Свердловск по усыпанной костями земле.

На такой далеко не оптимистичной ноте заканчивается публикация в «Литературной России». Мысль автора предельно ясна: ученики достойны своего учителя, перед ними всегда стоит его пример. Ничего нового Голощекин не придумал. Стирая с лица земли казахский народ, он пользовался теми же методами, что и Свердлов по отношению к донскому казачеству. Правда, с поправкой на мирное время.

Сегодня Свердлову предъявляют прямые обвинения в преступлениях против народа, в организации расказачивания и геноцида на Дону. Долгое время правда о страшных событиях, приведших к трагедии и казачества, и народа в целом, тщательно скрывалась. Наружу она начала выходить еще в начале шестидесятых годов, но оттепели перекрывали кислород, что создало питательную почву для слухов, которые множились до самого последнего времени.