Вожди и заговорщики

«Объединенная оппозиция» отмежевалась от «слишком» демократических предложений 15-ти, но с оговоркой: «Мы держимся того мнения, что платформа 15-ти должна быть напечатана в партийной печати, как это всегда делалось при Ленине»³⁰⁰. Впрочем, пока не была опубликована и платформа «Объединенной оппозиции».

И начались обыски на квартирах рядовых троцкистов. Искали «компромат». «Чтобы скрыть нашу платформу, Сталину ничего не осталось, как «перекрыть» политику «уголовщиной»¹⁰²,- считали Зиновьев, Смилга и Петерсон. 13 сентября был разгромлен центр перепечатки троцкистских материалов. Было объявлено, что обнаружена подпольная троцкистская типография. Оппозиция язвительно комментировала: «Но, на деле, ГПУзахватило только пару пишущих машинок, стеклограф и ротатор, т.е. такую «типографию», которая имеется в любом советском учреждении»¹⁰³. Оказалось, что конкуренцию советским учреждениям составили Преображенский, Серебряков и Шаров, которые признали себя собственниками обнаруженного «оборудования».

18 сентября ГПУарестовало неких Щербакова и Тверского, которые обсуждали с бывшим врангелевским офицером возможность организации военного переворота и приобретение типографского оборудования. Планы эти явно противоречили друг другу, скорее всего недовольные обсуждали разные варианты борьбы с советской властью. Но им не повезло - офицер был агентом ГПУ.

Теперь можно было «связать» через «типографское оборудование» два следа - белогвардейский, особенно жуткий, поскольку едва отгремело эхо июньских терактов, и троцкистский. Обвинения большевиков в политической уголовщине в СССР еще не звучали. Троцкисты тут же напомнили о том, как Временное правительство обвиняло большевиков в организации путча на немецкие деньги (среди обвиняемых тогда были Троцкий и Зиновьев), а также о методе «амальгамы», применявшемся «термидорианцами» во время Французской революции. На самом деле этот метод, заключавшийся в объединении в одном процессе обвиняемых революционеров и контрреволюционеров, был опробован как раз якобинцами, т. е. левыми. Но троцкисты упоминали именно нужную им аналогию.

Оппозиционные лидеры с гневом отмежевались от связи с белогвардейским подпольем: «22 сентября, от имени Политбюро и Президиума ЦККразослано было всем партийным организациям извещение о раскрытии типографии, в которой говорилось, что:

«Часть арестованных беспартийных действительно связана с некоторыми лицами из военной среды, помышляющими о военном перевороте в СССР по типу переворота Пилсудского… Раскрытие подпольной типографии было побочным и неожиданным результатом арестов беспартийных лиц, имеющих отношение к группе

военного заговора. ОГПУне вело и не ведет следствия по делу о нелегальной оппозиционной типографииБ единственной связью между оппозиционной печатней и военным заговором явился агент ГПУ, следивший за белогвардейцами и за оппозицией»¹⁰⁴. Оппозиционеры издевались над разъяснениями чекистов, которые объявляли: «Не вина ОГПУ, если союзники оппозиции из числа беспартийный интеллигентов оказались в тех (?) или иных (?) связях с военными, помышляющими о военном путче»¹⁰⁵. Да, ОГПУ еще не могло доказать такие связи и даже провоцировало их. Но считал ли Сталин невозможным, что «загнанные в угол» троцкисты захотят восстановить свои старые связи с военными? На всякий случай он вычищает из армии активных троцкистов, а не очень активных перемещает на безопасные посты вроде атташе за рубежом.

Вэтот раз амальгама не склеилась. Тезисы оппозиции стали печататься в дискуссионном листке «Правды» под названием «Контртезисы троцкистской оппозиции о работе в деревне» (настоящее название платформы было издевательски дано в примечании).

Тем временем сталинцы выдвинули еще более тяжкое обвинение… Выступая 26 октября, Молотов заявил: «Оппозиция воспитывает в своей среде некоторые такие элементы, которые готовы на любые способы борьбы с партией. Поэтому заострение борьбы на личных нападках, на травле отдельных лиц может служить прямым подогреванием преступных террористических настроений против лидеров партии»¹⁰⁶. Верил ли Молотов в то, что говорил? Терроризм в России того времени не считался предосудительным сам по себе. Революционный терроризм вызывал восхищение, контрреволюционный - возмущение. Ачто если кто-то из тысяч сторонников оппозиции решит, что термидорианское перерождение партии уже завершилось, что во главе партии стоят контрреволюционеры? Со времен гражданской войны у многих сохранилось оружие. Оппозиция восприняла заявление Молотова с возмущением: «Зная, с кем мы имеем дело, мы предполагаем, что ко всем эффектам с «врангелевским офицером» хотят прибавить еще какой-либо эффект» с «покушением» на лидера - чтобы развязать себе руки для какой-нибудь расправы»¹⁰⁷. В 1927 году эта «бомба» не взорвалась. Она продолжала лежать до 1934 года.

ОГПУне склонно было вникать в идеологические тонкости - его работа заключалась в поиске заговорщиков, и они были готовы к репрессиям против каждого, кто ведет себя как заговорщик.