Вожди и заговорщики

Оппозиционеры еще пытаются апеллировать к революционному прошлому нынешних властителей. Так, оппозиционер С. Зорин писал своему бывшему товарищу Бухарину по поводу ареста рабочего типографа Фишелева, до революции работавшего в газете Бухарина: «Социализм вообще немыслим с такими атрибутами, как тюрьмы для лучших пролетариев-коммунистов»¹⁰⁸. Можно было бы понять это и несколько лет назад, когда коммунисты стали бросать в тюрьмы пролетариев-социалистов.

Оппозиция так часто говорила об интересах рабочих, что в условиях отстранения от последних рычагов власти ее лидеры стали задумываться о выходе прямо на пролетариат: «Масса беспартийных рабочих все внимательнее прислушивается к нашим разногласиям, все с большей жаждой старается узнать подлинную правду - прежде всего: чего требует оппозиция»¹⁰⁹, - писал Зиновьев. Агитаторы оппозиции стали выступать перед беспартийной рабочей массой на предприятиях. Оппозиция вышла за пределы партии, и это было Рубиконом, перейдя который троцкисты обрекали себя на репрессии. Монополия партии на политическую жизнь была для большевистского руководства священной. Обличение усилившейся эксплуатации привлекла к ней симпатии рабочих. Сотни беспартийных подписывали просьбы к оппозиционерам выступить у них в цехах. «На фабриках Орехово-Зуевского района, на заводах «Манометр», «Дукс», фабрике «Красный Октябрь», на подольском заводе «Госшвеймашина», в Харькове на заводе ВЭК, типографии им. Петровского, открытых собраниях ячеек и заводских собраниях рабочие, при постановке вопроса об оппозиции, требовали докладчиков от оппозиции и покидали собрания, когда аппаратчики в этом отказывали»¹¹⁰,- утверждали «демократические централисты».

Вто же время летние успехи троцкистов в партии оказались пирровой победой - бюрократия сплотилась, отобрала у оппозиции часть лозунгов, оппозиционеров снимали с постов, а некоторых и арестовывали. Несмотря на то, что документы оппозиции по-прежнему распространялись под грифом «Только для членов ВКП(б)»¹¹¹, левые и правые уже действуют как две партии. На стороне одних - недовольный НЭПом беспартийный рабочий актив, на стороне других - беспартийные спецы.

Воктябре Троцкому и Зиновьеву удалось оказаться на официальной трибуне в Ленинграде. Увидев опальных вождей революции на трибуне, толпа ринулась к ним, выкликая имена Троцкого

и Зиновьева, на которые уже пала харизма страдальчества. «Энтузиазм, с которым встречались наши товарищи, был похож на энтузиазм рабочих Ленинграда в 17-м году, когда на трибуне появлялся Ленин»¹¹²,- рассказывал наблюдавший события сторонник оппозиции. Колонны заводов выкрикивали лозунги: «Да здравствуют истинные вожди революции!» Такое вряд ли могло быть случайностью - на ленинградских заводах сохранялся сильный актив оппозиции, который подготовил рабочих к тому, что они увидят «самих» Троцкого и Зиновьева. Руководитель ленинградской партийной организации Киров оказался в глупом положении и, чтобы как-то сгладить ситуацию, перешел на трибуну с Троцким и Зиновьевым, но потом, осознав возможные последствия такого «блока» для себя лично, ретировался.

ВМоскве оппозиции удалось организовать массовое собрание (около 2 тыс. чел.) в Высшем техническом училище. Пока активисты оппозиции сдерживали натиск охранников администрации, Троцкий и Каменев излагали свои взгляды. Вэто время по приказу технического секретаря Политбюро Г. Маленкова зал отрезали от электричества. «Итогда председательствующий на собрании Л. Б. Каменев торжественно провозгласил: «Рассеем сталинский мрак ленинским светом», под восторженные аплодисменты в разных концах аудитории загорелись десятки свечей»¹¹³,- вспоминал оппозиционер И. Павлов. Остроумие лидеров оппозиции привлекало на их сторону коммунистическую молодежь.

Демонстрация в Ленинграде была последней каплей, которая переполнила терпение Сталина. Он понял, что дальнейшее затягивание раскола приносит ему одни минусы. 21-23 октября 1927 года объединенный пленум ЦКи ЦККВКП(б) снова обсуждал персональные дела Троцкого и Зиновьева. На этот раз им практически не давали говорить, а в Троцкого кидали попавшимися под руку предметами - книгами, стаканом. Теперь методы, которыми большевики пользовались, скажем, в Учредительном собрании, расценивались Троцким как недопустимое хулиганство. Пленум осудил линию оппозиции и исключил Троцкого и Зиновьева из состава ЦК. «Это поставило их в положение простых граждан, на которых полностью распространяются законы о Соловках, Сибири и высшей мере наказания»¹¹⁴, - комментировал чехословацкий дипломат Й. Гирса. 22 октября, сразу после исключения вождей оппозиции из ЦК, остальные оппозиционные члены ЦКи ЦКК заявили: «Это есть прямая попытка поставить XV съезд пе-