Читаем Вожди и заговорщики полностью

Рамзин утверждал на процессе, что «основная техническая установка центра сводилась к максимальной охране предприятий крупных промышленников, связанных с центром». Ай да вредительство! Потом решили вредить более активно. Но без диверсий. «Поэтому от прямого технического вредительства центр быстро пошел к «плановому» вредительству»58, которое выражалось в планировании замедления темпов роста и созданию диспропорций. То есть люди делали то, что считали правильным, а потом согласились признать, что это - нанесение вреда. Недостатки планирования, столь очевидные в 1930 году, не могли быть виной людей, которые были уже отстранены от дела планирования. Но их прежнее сопротивление оптимистическим планам- действие опытных профессионалов - теперь признавалось подрывным. Новые планы привели к еще большим диспропорциям, косвенно подтвердив правильность старых.

Но «вина» спецов заключалась не только в этом. Они стремились к капиталистической реставрации, надеясь на интервенцию. Не столь уже невероятные взгляды для людей, которые преуспевали при капитализме. Руководители организации, которая, по версии следствия, называлась сначала Союз инженерных организаций, или Инженерно-промышленная группа, а с 1928 года - Промышленная партия (зачем бы следствию менять название «выдуманной» структуры), встречались за границей с руководителями Торгово-промышленного комитета - объединения предпринимателей, поддерживавших интервенционистские планы, направленные против СССР. Встреча старых знакомых (предпринимателей и их инженеров) в частной обстановке - это еще не создание контрреволюционной организации, хотя с точки зрения ГПУ - уже преступление. Если беседа шла о перспективах нападения на СССР соседних государств (с помощью Франции) и белогвардейских формирований, то Рамзин был источником важной стратегической информации. Если дело фальсифицировалось полностью, и связи Рамзина с влиятельными кругами эмиграции были выдуманы ОГПУ - то таковым он не был. Как руководители ВКП(б) относились к этим показаниям? Сталин писал Менжинскому в октябре 1930 года: «Показания Рамзина очень интересны. По-моему, самое интересное в его показаниях - это вопрос об интервенции, вообще, и особенно, вопрос о сроке интервенции. Выхо-

дит, что предполагали интервенцию в 1930 году, но отложили на 1931 или даже на 1932 год. Это вероятно и важно. Это тем более важно, что исходит от первоисточника, т.е. от группы Рябушинс-кого, Гукасова, Денисова, Нобеля, представляющих самую сильную социально-экономическую группуБ «Торгпром», ТКП, «Промпартия», «партия» Милюкова - мальчики на побегушках у «Торгпрома» 59 . Далее Сталин инструктирует Менжинского, какие еще сведения необходимо получить у Рамзина и представителей других «партий». Сталин, таким образом, был уверен, что Рамзин - носитель реальной информации, и вряд ли ОГПУрешилось бы мистифицировать его по такому важному поводу. Характерно, что именно в это время советско-французские отношения обострились до предела, и Франция объявила о торговых санкциях против СССР.


Первоначально Сталин действительно опасался нападения на СССР в 1930 году60. Поскольку важной составляющей сил вторжения могли стать белогвардейские формирования, ОГПУпредпри-няло действия, направленные на дезорганизацию Русского общевоинский союза (РОВС) - 26 января был похищен его руководитель, преемник Врангеля генерал А. Кутепов. Несмотря на то, что РОВСв 1931 году активизировал свою работу в СССР и даже заслал террориста, пытавшегося застрелить Сталина, следующий руководитель РОВС, генерал Миллер, был похищен только в 1937 году. Опасность была не в РОВСе как таковом.

Кконцу 1930 года военная тревога стихает. Не сыграла ли информация Рамзина свою роль в этом?

На процессе Промпартии Рамзин должен был представить свои контакты с заграницей как можно убедительнее. Встречи с посредниками показались Сталину недостаточно убедительными, и обвиняемые стали рассказывать о встречах лично с организатором Торгпрома Рябушинским. Получился конфуз - Рябушинский умер в 1924 году. Судебный спектакль отличался от реальности, но это не значит, что сюжет не был основан на некоторых, пусть и более скромных, фактах.

Уличив группу инженеров и экономистов право-либеральных взглядов, в контактах с белой эмиграцией, ОГПУпо заданию Сталина решало две основные задачи: во-первых, скомпрометировать сторонников реставрации путем фальсификации обвинения во вредительстве, и во-вторых, выяснить настоящие планы зарубежных центров и их более или менее организованных сторонников

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917–1920. Огненные годы Русского Севера
1917–1920. Огненные годы Русского Севера

Книга «1917–1920. Огненные годы Русского Севера» посвящена истории революции и Гражданской войны на Русском Севере, исследованной советскими и большинством современных российских историков несколько односторонне. Автор излагает хронику событий, военных действий, изучает роль английских, американских и французских войск, поведение разных слоев населения: рабочих, крестьян, буржуазии и интеллигенции в период Гражданской войны на Севере; а также весь комплекс российско-финляндских противоречий, имевших большое значение в Гражданской войне на Севере России. В книге используются многочисленные архивные источники, в том числе никогда ранее не изученные материалы архива Министерства иностранных дел Франции. Автор предлагает ответы на вопрос, почему демократические правительства Северной области не смогли осуществить третий путь в Гражданской войне.Эта работа является продолжением книги «Третий путь в Гражданской войне. Демократическая революция 1918 года на Волге» (Санкт-Петербург, 2015).В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Леонид Григорьевич Прайсман

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука