Вожди комсомола. 100 лет ВЛКСМ в биографиях лидеров

Мы выдвигали к руководству комсомолом наших сторонников, враждебных партии и ведущих борьбу с ней, сеяли в рядах молодежи недовольство существующим положением в стране и формировали кадры, готовые в нужный момент к открытой вооруженной борьбе против советской власти…»

Когда Косарева в феврале 1939 года расстреляли, семье не сообщили. Его вдову Марию Нанейшвили-Косареву приговорили к десяти годам заключения. Оставшуюся с бабушкой дочь Елену, когда она достигла совершеннолетия, отправили в ссылку сроком на десять лет. Прокурор СССР Роман Руденко признает впоследствии: «Никаких компрометирующих материалов, которые могли бы служить основанием к осуждению Косаревой, в процессе следствия добыто не было». А материалы и не нужны были, достаточно указания вождя.

За что его расстреляли?

После смерти Сталина, в декабре 1953 года, вдова Коса-рева, отбывавшая ссылку в Норильске, попросила реабилитировать мужа. Рассказала, почему был арестован Александр Васильевич.

В начале 1937 года у них на даче в Волынском гостил первый секретарь ЦК компартии Азербайджана Мир-Джафар Багиров. Ужинали, Косарев предложил тост:

– За настоящее большевистское руководство в Закавказье, которого сейчас там не имеется.

Багиров пересказал слова комсомольского вождя Берии, первому секретарю Закавказского крайкома. Лаврентий Павлович на пленуме ЦК спросил Косарева:

– Почему ты считаешь, что я не гожусь в руководители Закавказья?

Когда Берию перевели в Москву и назначили начальником главного управления госбезопасности, Косарев был очень встревожен и даже испуган. Через четыре месяца его арестовали…

«Мстительность Берия дошла до того, что он сам приехал арестовать его, и из-за этого пострадала уже я, – писала из ссылки Нанейшвили-Косарева. – Когда приехали арестовывать Косарева, я сразу спросила: «Нужно ли собираться и мне тоже и буду ли я также арестована», но мне сказали, что нет, и меня не трогали. В последний момент, когда уводили Косарева, я бросилась к нему и не отпускала, стоя возле него, как вдруг сзади нас раздался голос: «А ну возьмите ее тоже». Оглянувшись, я увидела Берия. Тогда меня в ту же минуту также арестовали.

Все эти факты можно легко установить. Если жив Косарев, он повторит всю эту историю слово в слово. Думаю, что Багиров и Берия тоже не забыли об этом. Как происходил мой арест, могут подтвердить комендант Жданов, присутствовавший при аресте, и работники ГУГБ, производившие арест. Моя первая следовательница Хорошкевич тоже знала, что я арестована только волей Берия.

После того как меня арестовали, стали подбирать обвинения. Законченный материал следствия прокуратура вернула обратно, так как там не было основания для осуждения. Тогда снова началось следствие, только уже другого характера. Меня допрашивало сразу по 5–6 человек, ругаясь площадной бранью, издеваясь и применяя недопустимые на следствии приемы. Несмотря на мое упорное отрицание принадлежности к какой-либо организации, я была все же осуждена, как член право-троцкистской организации, в которой я никогда не состояла…»

В реальности судьбу комсомольского вожака решал не Берия, а Сталин.

Историки задаются вопросом: почему он переменился к Косареву? Сам вопрос свидетельствует о непонимании сталинского менталитета. Весь смысл репрессий, всесоюзной зачистки, говоря современным языком, заключался в тотальности. Дела сооружали на всех, даже на членов политбюро, в любой момент каждый из них мог быть арестован.

В 1938 году Ольга Петровна Мишакова, назначенная инструктором ЦК ВЛКСМ, написала Сталину донос на своих начальников. Она работала учительницей в Карелии, поступила в Московский университет, преподавала марксизм-ленинизм в Институте тонкой химической технологии. Ее взяли в отдел учащейся молодежи Киевского райкома комсомола, а в 1936-м – в аппарат ЦК.

Обращение Мишаковой к вождю использовали как повод для чистки Цекамола. Для этого и созвали пленум ЦК. Главный партийный инквизитор, секретарь партколлегии Комиссии партийного контроля при ЦК Матвей Федорович Шкирятов зачитал доклад о результатах разбора заявления Мишаковой и о положении в комсомоле.

Секретари ЦК Александр Косарев, Серафим Богачев и Валентина Пикина были сняты со своих постов «за бездушно-бюрократическое и враждебное отношение к честным работникам комсомола, пытавшимся вскрыть недостатки в работе ЦК ВЛКСМ, и расправу с одним из лучших комсомольских работников (дело тов. Мишаковой)».

Секретарь ЦК по пропаганде Серафим Яковлевич Богачев начинал в комитете комсомола машиностроительного завода имени В. В. Куйбышева в Коломне, за несколько лет вырос до секретаря Цекамола. Ему поручили редактировать журнал «Юный коммунист», избрали депутатом Верховного Совета СССР, выделили квартиру в Доме на набережной, где жили высшие чиновники. Он увлекался авиаспортом, научился пилотировать самолет и прыгать с парашютом. После пленума его ночью арестовали и вскоре расстреляли.