Возлюби ближнего своего

Потом, уже прощаясь, мы шли коридором на выход. Рядом со мной шёл молодой муфтий: «Я хочу поблагодарить тебя за того парня дагестанца, может через твоё внимание он ещё человеком станет. Знаешь, вот живём мы на одной земле уже столько веков, и всё не можем друг с другом общего языка найти. А ведь мы, что называется, естественные союзники, может быть даже на сегодняшний день, единственные союзники. Ведь кого ещё, кроме нас с вами заботит судьба простого народа? Душа болит, во что людей превратили, споили и развратили. Вместо высокой цели заставили думать только о деньгах и удовольствиях. Вас секты, нас, традиционных мусульман, ваххабиты, как собаки, рвут на части, священников убивают. Но попомни моё слово, время придёт и они уйдут к себе за бугор, да за океан, а мы с тобой останемся, нам бежать некуда, нам здесь жить, и здесь костьми ложиться. Это наша земля, наш народ, и нам с тобой за него отвечать, а не этим, он кивнул головой в сторону многочисленных кабинетов. Нам бы только научиться слышать друг друга, и хотя бы немного доверять».

Уже садясь в машину, молодой муфтий помахал мне рукой, а я его вслед благословил. Наверно не зря ты ходишь по земле человек, если за твою голову самый страшный на земле убийца детей и женщин готов выложить такие деньги.

Возвращаясь домой, я хотел было заехать к корейцам и наконец-то покушать нормальной еды, как вдруг зазвонил телефон: «Ты где? У меня уже всё давно готово, а ты не едешь». И сразу же расхотелось заезжать в кафешку. Всё-таки, скажу вам откровенно, люблю я, когда мне ту же тарелку борща наливает и подаёт на стол матушка. Борщ из рук любимого человека на порядок вкуснее, чем тот, что накладываешь себе сам, хотя бы из одной и той же кастрюли. Это я вам как мужчина, с немалым стажем жизни на земле, авторитетно заявляю. Это вам не в кафе перекусывать.

Ну а ради такого случая можно и ещё часок поголодать, ничего страшного, надеюсь, не случится.

Анекдот

Каждое время являет своих героев, и те, кому поклонялись, и пытались подражать ещё лет пятьдесят тому назад, сегодняшними поколениями могут быть не поняты и даже освистаны. Последним островком консерватизма, где предпочтения к героям не меняются уже столетиями, остаются наши монастыри. Может, именно, потому от одного монастырского послушника я и услышал эту историю.

Не знаю, насколько она подлинна и будет ли у неё продолжение, может, через десятилетия рассказ обрастёт чудесными подробностями и превратится в такую же легенду, как и легенда о знаменитом разбойнике Кудеяре, покаявшемся и окончившим свои дни в монастыре под именем монаха Питирима. Не берусь гадать, время покажет.

А начиналось всё в Москве ещё в самом конце восьмидесятых годов прошлого столетия. В то время в нашем отечестве был взят курс на перестройку, быстрыми темпами стало расти кооперативное движение, вышли из тени подпольные производители и появились первые легальные миллионеры.

Тогда же параллельно с кооперативным движением, подобно цепной реакции, начался и вполне ожидаемый рост бандитских формирований. Ещё бы, должен же был кто-то получать дивиденды с растущего класса богачей. И ещё стали восстанавливаться храмы и монастыри, а люди массово приходили в церкви и требовали креститься.

Вся территория Москвы была поделена между бандами на отдельные участки. Один из таких секторов и «обрабатывала» бригада Марата.

Как его звали на самом деле, я не знаю, только послушник называл мне именно это имя, уточняя, что Марат по национальности был татарином и имел маленького сына десяти лет. Матери у мальчика не было, и отец воспитывал его сам. Когда-то, очень давно, Марат приехал в столицу из Казани, окончил институт, и остался здесь навсегда. Вопросы веры никогда прежде его не интересовали, и потому он в одинаковой мере не мог считать себя ни мусульманином, ни православным.

Группировка Марата железной рукой поддерживала «порядок» на своём участке. Большинство предприятий, которые «крышевали» бандиты, исправно делились с пацанами, и те не бедствовали. Конечно, порой приходилось ставить на место зарвавшихся кооператоров, из тех, что пытались упорхнуть из-под тяжёлой руки «защитников».

Случалось иногда отбиваться и от наглых вечно голодных выскочек, что стремились выбить ребят Марата с их территории, и прибрать к рукам нажитое нелёгким бандитским трудом. Так что ухо им приходилось держать востро.

Вот на разборку с очередными конкурентами на его московский участок и ехал Марат в то дождливое осеннее утро. Стрелку забили за городом, так что добираться пришлось прилично.

Они мчались кортежем из трёх больших чёрных машин. Марат сидел и молча смотрел в окно, он уже привык к подобным встречам и не боялся разборок. Его окружали испытанные бойцы, хорошо вооружённые и закалённые в многочисленных стычках, до последнего вздоха преданные своему «крестному отцу».

Редкие прохожие шли сутулясь, кутаясь в плащи, или держа над головами раскрытые зонтики. Но ни плащи, ни зонтики не спасали от промозглости хмурого утра и ещё от какого-то всепроникающего чувства осеннего неуюта и одиночества.