Возлюби ближнего своего

— Здорово. Хотя, с другой стороны, я Серёгу понимаю: мальчик из военной семьи, в своё время бредил стать офицером, в школе и в училище его воспитывали патриотом своего отечества. Потом никому ненужная война в Афгане, где он командовал взводом, а спустя несколько лет — это безумие на его родном Кавказе, со всеми вытекающими для него последствиями. И всё, и нет у человека отечества, раньше оно было вон какое, — и он широко расставил руки. — А сейчас сузилось до размера тех немногих благодарных чеченских ребятишек, которых спас дедушка, и нескольких друзей, что не оставили его, измученного пытками и пленом, погибать в нищете.

Эх, об этом ли мы тогда мечтали? Мог ли я представить, вступая в партию, что когда-то сам стану активным строителем дикого капитализма? Разве что только прочитать в какой-нибудь пьесе, написанной специально для театра абсурда.

Минут через пять мы уже были на месте. Прощаясь, Стас протянул мне бутылку французского вина:

— Возьми на память о нашей сегодняшней поездке.

И добавил:

— Ты счастливый человек, батюшка, раз не знаком со вкусом покровского портвейна 1979 года, тогда это вино будет казаться тебе превосходным.

Добрые дела (ЖЖ-19.01.10)

Где — то, в начале 90-х, на святочной неделе наш неугомонный отец Нифонт предложил нам, клирошанам, сделать доброе дело. Он так интригующе посмотрел в нашу сторону, что я предположил: сейчас скажет дрова ему порубить. Увы, рождённый ползать, не может воспарить в мыслях выше рубки дров, или разгрузки кирпича. — У вас есть замечательная возможность побывать в доме для престарелых и поздравить его обитателей с Рождеством! Так что, настраивайтесь, в воскресенье после службы мы выступаем перед ветеранами.

Вот, чем мне всегда нравился отец игумен, так это своей непредсказуемостью и безапелляционностью. Но у всех на святочное воскресенье уже имелись свои планы, и менять их даже на такое замечательное мероприятие, никому не хотелось. Народ задумался, конечно, мы понимали, что батюшка предлагает хорошее дело, но… — А что, если, — спасительная мысль озарила одну из наших девочек, — мы вместо себя попросим выступить народный хор? Во-первых, среди них есть наши прихожане, а, во-вторых, они никогда не отказываются выступать на новых площадках. Отец Нифонт вздохнул и согласился. Я поехал вместе с ним.

В назначенный час мы уже входили в N-ский дом ветеранов. Дом показался мне совсем неуютным и старым. Деревянные стены, выкрашенные серой краской, маленькие окошки и сиротский запах кислой капусты, такой привычный для общепита. Нас провели в небольшой зальчик, это было скорее такое расширение в общем коридоре, какие обычно бывают в детских садиках. В зальчике стояла ёлочка, украшенная самодельными игрушками. — Вот, — зычно произнесла заведующая, указывая рукой на игрушки, — творчество наших обитателей.

Пока народники облачались в свои костюмы и кокошники в зал стали подтягиваться творцы ёлочных украшений. Здесь были и старички, и старушки. Я прикинул, где-то, человек пятьдесят. Помню, смотрел по телевизору сюжет о таком доме, где на встречу с артистами спешили радостные степенные обитатели в опрятных одеждах с медалями и ветеранскими значками. Наши хозяева были одеты не по-праздничному. Один дедушка, тот вообще сидел, завернувшись в старую рыжую солдатскую шинель. Лица некоторых стариков явно свидетельствовали об их тёмном прошлом, а, руки, исколотые наколками, это только подтверждали.

Сперва батюшка что-то говорил о святках, но говорит он быстро, слова у него за мыслями не поспевают. Поэтому он их только обозначает и спешить вслед новым. Когда его слушаешь, то складывается впечатление, будто он читает вам конспект чьей-то лекции. Потом пели народники, душевно пели под сопровождение баяна и двух балалаек. Самодеятельные артисты раскланивались после каждой песни, но публика сидела, словно не догадываясь, что артистов необходимо поддерживать, если уж, не овациями, то, хотя бы вежливыми хлопками в ладоши.

Народ безмолвствовал, и от этого становилось не по себе, да ещё этот запах капусты. Всё больше хотелось побыстрее уйти, но программа есть программа. Кроме концерта, мы привезли с собой гуманитарку для самого дома престарелых, ну, там, пару мешков крупы, соевое масло в пятилитровых банках, сахар и что-то ещё. А непосредственно для того, чтобы угостить ветеранов, и чтобы им запомнился наш праздничный концерт, отец Нифонт расстарался и раздобыл через спонсоров три литра красной икры. Прикупили мы десятка три белых батонов и сливочного масла. Тогда с едой было трудно, бутерброды с красной икрой и для меня, человека работающего, казались чем-то уже хорошо забытым, тем более для этих стариков.

Как только мы стали выкладывать здесь же на столе рядом с ёлкой наши батоны, среди зрителей началось заметное оживление. Некоторые даже встали в рост и как завороженные смотрели на еду. Ещё бы, думаю, бутерброды с красной икрой, это вам даже не с селёдкой, молодчина батюшка, такой дефицит раздобыл.