Возлюби ближнего!

— Я диву даюсь, — сказала Лелина мама, разглядывая фотографию Наврозова, — как могла моя дочь привести в дом этого старого афериста. По-моему, достаточно один раз взглянуть на его лицо, чтобы сразу же увидеть, что это отпетый жулик! Как хочешь, дорогая, — гневно продолжала мама, — но я просто не понимаю ни твоего выбора, ни твоего вкуса!

— Это не мой выбор, мама, — стараясь сдержать себя, тихо ответила Леля, — это ваш выбор и ваш вкус. Вы во всем виноваты. Да-да… Вы… и в институт меня не пустили, и работать не разрешали, и подруг моих разогнали… богатого жениха мне подыскивали. Спасибо вам. Большое спасибо!

— Как ты разговариваешь?! — крикнула мама. — Как ты смеешь? — и, вспомнив о потерянной даче и деньгах, она истерически захохотала и грохнулась без чувств.

На этот раз Лелина мама пребывала в обмороке дольше, чем всегда. Закрыв глаза, она полулежала в кресле, дожидаясь, когда же наконец дочь начнет просить у нее прощенья. Но Леля молчала, и обморок, пожалуй, продолжался бы еще бог весть сколько, если бы следователь не сказал своему помощнику:

— Я, значит, пойду на доклад к начальнику, а вас попрошу побыть здесь, пока гражданка очнется. Кстати, не забудьте сообщить ей, что все свои деньги она сможет получить сразу же после суда.

— А раньше никак нельзя? — с трудом открывая глаза, спросила Лелина мама и вдруг вскрикнула: — А где же моя дочь?

— Ушла, — ответил следователь, — и очень просила вас не искать ее…

БУМЕРАНГ

1

Заведующий отделом кадров Савельев еще никогда не видел своего директора таким расстроенным. Евгений Васильевич Терещенко то и дело сердито кашлял, пил воду, снова кашлял и наконец вскочил с кресла и закричал:

— Не могу больше! Пропадаю я без заместителя! Про-опа-даю! А вы, зная все это, не принимаете никаких мер, чтобы подыскать нужного человека!

— Ну уж чистая напраслина, — возразил решительно Савельев. — Я уже три месяца подыскиваю вам заместителя. И в главке об этом тысячу раз говорил.

— А они что?

— Известно что. У них всегда ответ одинаковый: плохого, мол, заместителя товарищу Терещенко дать не хотим, а хорошего не подыскали. Как найдем — пришлем немедленно. Так что придется потерпеть еще немного, Евгений Васильевич. Дольше ведь терпели.

Терещенко недовольно хмыкнул и раскрыл какую-то папку.

— Кончать с этим безобразием надо! — прочтя всего несколько строчек, сказал он. — Уволить его сию же минуту!

— Кого уволить? — спросил Савельев.

— Тихарькова, — ответил Терещенко. — Вот докладная записка заведующего отделом. Он пишет, что поручил на прошлой неделе Тихарькову проверить наличие строительных материалов, а этот с позволения сказать работничек, чтобы не возиться, позвонил кое-куда по телефону, достал какие-то устаревшие цифры и подсунул ему для доклада.

— Это еще что! — махнул рукой Савельев. — Тут, когда вы в отпуске были, Тихарьков еще чище штуку выкинул! Его в область на ревизию направили, а он никуда не поехал и в оправдание заявление написал: мол, уехать не мог, поскольку усиленно готовился к районной олимпиаде виолончелистов.

— Давно пора очистить стены нашего учреждения от этого дармоеда! — сказал Терещенко. — Пишите: «За полный развал работы, за систематическое невыполнение возлагаемых поручений Тихарькова Луку Петровича уволить с занимаемой должности с первого сентября…»

— У вас, может быть, есть ко мне еще другие дела? — кончив диктовать, спросил Терещенко.

Савельев, переминаясь с ноги на ногу, покачал головой:

— Других дел нет, а вот насчет этого дела поговорить требуется… Я бы, знаете ли, Тихарькова не увольнял. Да вы только не горячитесь, Евгений Васильевич. Тихарьков действительно работник плохой, способностей у него нет, но характер у него жутчайший, склочник он первостатейный. Насчет того, чтобы заявление какое-нибудь настрочить, тень на человека бросить — ему раз плюнуть. К тому же еще учтите, Евгений Васильевич, Тихарьков в прошлом году в стенгазете про нас с вами писал, помните? Почему, мол, товарищи Терещенко и Савельев получают всегда из библиотеки новые книги вне очереди? Мелочь? Ерунда? А вот тронешь его, он из этой мухи слона сделает. Заявления начнет писать, за самокритику, скажет, страдает. Вот хлопот и не оберешься. Дела-то он хотя и не выиграет, но тем не менее нервы нам потреплет основательно. Очень уж сложное положение. И избавиться от Тихарькова безусловно надо, и увольнять нельзя!

Выслушав речь Савельева, Терещенко тяжело вздохнул:

— Положеньице… черт побери!.. Ну а если не увольнять его, тогда какой выход?

— Выход есть, — успокоил Савельев. — Ведь нам что важно, Евгений Васильевич? Нам с вами важно избавиться от Тихарькова, а что с ним за пределами нашего главка будет, это уж нас никак не интересует. Вот я и предлагаю откомандировать Тихарькова в главк для направления на шестимесячные курсы по повышению квалификации. От нашего треста как раз по разнарядке один человек требуется!

— Да, но, судя по инструкции, туда надо послать особо преуспевающего и способного работника.