Возлюбить себя

Не последнюю роль в этом сыграли и мы, — женщины «уважительным» пальчиком показывали на нас, — чистых и почти лощёных, — и пренебрежительно тыкали в липкую робу своих неотёсков, зачастую принародно стуча костяшками пальцев по их толоконным лбам. Мол, смотри, чудище гороховое, на людей! У них, небось, одежду золой не стирают!

Мурат в этом оказался мудрее многих. Чувствовалось, что человек он практичный. И поэтому, едва раздались несмелые выкрики кое-каких недовольных, он, словно потеряв терпение, заорал, собрал их чуть не пинками в кучку и отвёл в сторону. Что уж он там им говорил и доказывал, я не знаю, но как только они, буквально через пару минут, показались обратно, — все молча и почти с готовностью побежали за своими бабами, дабы вести их «за покупками». Половина тёток, девчушек и девок шла к «развалам» зарёванной, но зато другая шествовала важно, как тяжёлые корабли, таранящие воду и уверенные в неотвратимости победы своего оружия. За ними послушно трусили поникшие главы семейств. Сдаётся мне, что бедный Мурат был сегодня ими всеми разбужен и тщательно «обработан» жалобами и доводами куда раньше их нерасторопных мужей и отцов.

Поле боя осталось за тётками и молодками. Кстати, среди них попадались очень даже привлекательные особы… Что и неудивительно, — в селе было более полутора сотен жителей, и уж несколько-то красивых самочек тут просто обязано было народиться. Благо, что веяния цивилизации, рождающей в последние десятилетия красивый генофонд, сказывались уже всюду. И теперь без слёз можно смотреть даже и на население глухих деревень.

После того, как утихли бабские страсти, и сияющая начищенной кастрюлей шумная дамская кавалькада удалилась играть в свои многочисленные бирюльки, пришёл черёд сильного пола разрываться на куски. Тараща глаза на руки Чекуна, словно на руки фокусника в цирке, и сжимая кулаки, сопящее сообщество мужественно боролось под непрекращающейся моросью между желанием обладать и необходимостью сэкономить.

На фоне шумно затеянной бабами в сторонке стирки грязнющего белья росла «гора мужского искушения». В конце концов, вырвав последний мучительный стон из коммуны, Хохол провозгласил торги закрытыми. За два видавших виды АК, две сотни патронов к ним, шесть гранат и несколько бутылок с напалмовой смесью он сторговал корову! И не просто корову, а стельную, чёрт побери! А его подельник, проявив чудеса облапошивания и достав припрятанные даже от меня три блока «Винстона», вырвал у Мурата и его зятя клятвенное обещание выделить тут же полный воз сена. Выпив напоследок с ними, Хохол умудрился договориться с разомлевшим Эльдаром ещё за рожок патронов — в рассрочку, разумеется! — чтобы нас со всем добром проводили «носильщики», прямо до нашего «Урала», ждущего нас за пару километров отсюда.

Я не знал, — плакать мне или плясать, орать на них или жать им благодарно руки, моим новоявленным спекулянтам…

Когда же, согласно традициям, мы обмывали сделку уже из последних моих, оставленных именно на этот случай, припасов, я и задал Мурату и Эльдару вопрос, что называется, в лоб:

— А скажите мне, о достойные, не желает ли вольный горный народ благоустроить своих прелестных дочерей в прекрасном тереме изобилия, которым мудро и прозорливо руковожу я, — великий и могучий Гудвин?

Эльдар поперхнулся жареной картошкой и уставился на дядю. Мурат, как оказалось, был ему именно дядей.

Тот слегка ошарашено почесал под кепкой, но я-то видел, что старый лис ждал, ждал и ЭТОГО вопроса!

А, следовательно, он был исподволь готов к разговору. Что они при этом выигрывали? Да элементарно.

Как любого родителя или заботливого родственника, их не могла не беспокоить судьба своих подросших детей. И в первую очередь, дочерей и одиноких родственниц. Как правило, в их родах таких набиралось немало. Либо полная хата пацанов, либо целая неустроенная в жизни свора обезьяноподобных девок по полкам. И раньше-то не все выскакивали замуж, тем более удачно. А куда их всех девать теперь, при нынешней-то ситуации? Отдать в руки полуголодного скитальца? А как же лелеянные в мечтах внуки?!

Даже по этой жизни ничто человеческое не было чуждо людям. Все надеялись выжить, дожить до лучших времён и ещё обнаружить себя и детей счастливыми…

Как и я, как и миллионы тех, кому повезло выкарабкаться и пристроиться.

Кроме того, выращенная и сбережённая в своей целомудренности молодая, здоровая и привлекательная женщина всегда есть товар. Правда, сейчас это товар, едящий и требующий затрат на его поддержание в полном порядке. Как и скотину, женщину не предлагают костями навыверт. Тут уж либо товар, либо ходячее кладбище! А ведь её нужно прокормить да уберечь от смерти и болезней и в дальнейшем!

Так что, расставаясь с дочерьми, важно следующее: не продешевить и вовремя освободиться от лишних ртов, получив при этом взамен нечто полезное в хозяйстве.

Хотя, видимо, и Мурат, и Эльдар, и другие понимали: наиболее ценное, что могут предложить сейчас их детям, это еда, кров и защита. Всё остальное уже давно просто дым, пшик.