Возлюбленная Козаностра (СИ)

Брендон! Кто бы мог подумать, что необходимость побыть на свежем воздухе обернётся катастрофой? У меня нет телефона, чтобы позвонить ему или написать. Боль и гнев разрывают сердце на части. Я не хочу покидать Брендона. Он будет искать меня. И кто знает, что наплетёт ему добрая мать?

Пока Льюис старательно шагает к ожидающему нас катеру, он сочувственно поглядывает на меня. Вот же предатель! Знал бы Брендон, кому доверяет.

Я цепляюсь за последнюю соломинку. Хватаюсь руками за металлический поручень и не собираюсь больше делать ни шага. Льюис тяжко вздыхает. Он подхватывает меня под мышки и практически волоком затаскивает на мини-судно.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Часть вторая. Мексиканский картель. Глава 26

Элис.

— Доктор Ло! — раскатывается как гром, грубый мужской голос.

Дверь со стуком распахивается и в небольшой кабинет, скорее похожий на невзрачную каморку, вламывается здоровый детина Пако. Следом заходят два подростка. Они шустро заносят коробки и ставят их пирамидкой на пол.

— Проверь заказ по списку, Ло, — Пако вручает мне накладную, в которой числятся необходимые лекарства, но кое-чего не хватает.

— Ты не привёз анальгетики и морфин в инъекциях, — делаю ему замечание. — Физраствора мало. Мне до конца месяца его не хватит. Что за издевательство, Пако?

— !Oh santa virgen Mar'ia! (О пресвятая дева Мария! перевод авт.) — мексиканец демонстративно соединяет ладони вместе и поднимает их к потолку. Это обычная поведенческая особенность Пако, молиться всякий раз, когда он не может дать вразумительный ответ.

— Ладно, не впадай в прострацию, Пако. Можешь идти. Мне нужно работать.

— С каждым разом труднее доставать лекарства, — оправдывается он на ломаном английском, уходя.

Я сажусь на очень неудобный стул и руки опускаются. Как же мне надоело здесь прозябать! Именно прозябать, а не находиться. Как бы я не бунтовала в сердцах, от реальности никуда не деться. Вот уже полтора года мы с Мардж торчим в Детройте. Именно сюда злополучной ночью отправила нас Реджина Хайд.

***

Когда катер отошёл от причала, предатель Льиюс накачал меня снотворным. Весь путь до конечного пункта, я проспала сном младенца. Проснулась под вечер следующего дня в какой-то квартире с наглухо зашторенными окнами. Мардж милосердно заботилась обо мне несколько часов. Она прилежно приносила воду и делала зачем-то компресс. В общем, суетилась, как могла и бесконечно извинялась за действия Льюиса.

Наше изгнание Реджина продумала до мелочей. Связи с этим зародились определённые сомнения. А не была ли спланирована акция так называемого побега заботливой матерью семейства Хайд? Очень странно, что на охраняемую территорию резиденции богатеев мог проникнуть Отрешённый. Да по всему периметру сада были размещены камеры наблюдения. По дому тоже. Муха бы не пролетела без досмотра в особняк. Что уж говорить о чужаке. Определённо, без чьей-то помощи не обошлось. Я часто размышляла над этим, и сердце постоянно кровью обливалось. Не хотелось думать, что Реджина могла навредить собственному сыну, но вдруг?

При воспоминании о Брендоне сильно ёкнуло под ложечкой. Я любила его и остро в нём нуждалась. Вынужденный разрыв и искажённая реальность, в которой я оказалась ввергали в состояние угнетённости. На этом фоне у меня развилась депрессия. Она грозила перерасти в хроническую. И если бы не частые разговоры с подругой по несчастью, точно бы замкнулась в себе.

 Я не раз пыталась узнать у Мардж о брате. Но она ничего о нём больше не знала. Мать слишком жёстко обошлась с ней. Лишила возможности дочь хотя бы раз в месяц звонить в отчий дом. Остальное можно оставить без комментариев.

Брендон разыскивал меня. Так же, как Аманда и Роберт. Для общественности Реджиной была разыграна душещипательная история относительно моего исчезновения. Доктор Элиссон Янг одним осенним вечером посетила званый приём на острове Лонг-Айленд. После приёма доктор и ещё несколько человек (их имена с новостях не упоминались), возвращались из резиденции Хайдов в Бронкс на катере. Лодка нечаянно столкнулась в проливе с яхтой, на которой не было наружного освещения. Предположительно, при аварии меня выкинуло за борт. А дальше нетрудно догадаться: волны, низкая температура воды и кусок ткани от вечернего платья, болтавшийся на корме катера. Так как моё тело не выбросило приливом на берег и его не нашли, официально я числилась без вести пропавшей. Об этом дурацком положении постоянно напоминала вырезка из газеты, на которой была изображена моя фотография, а выше располагался заголовок: «Разыскивается».

Не знаю, верил ли Брендон в мою мнимую гибель и что говорила ему на сей счёт Реджина. Но на протяжении года он помогал Аманде с поисками, которые сам организовал. Об этом писала пресса. Полгода назад активные поиски прекратились, и, кажется, моя семья смирилась с очередной утратой.

Только я не верила до последнего момента, что смирился Брендон. До последнего, пока Пако не принёс свежую газету «Таймс» два дня назад. Первая полоса светской хроники гласила: