Возлюбленная Пилата

— Твоя надежда, если не брать во внимание личные качества этого Хикара, основывается, конечно же, на том, что жители Ао Хидиса, увидев приближение римского или другого войска, скажут: «Всю эту кашу заварил Бельхадад. Почему мы должны ее расхлебывать?» — Элиодор глянул на быстро заходящее солнце. — Такое вполне возможно. Но что, если наше нападение приведет к еще большему сплочению вокруг Бельхадада?

Афер пожал плечами.

— Будем надеяться на наши расчеты, а там посмотрим.

— Остается Перперна. — Никиас наморщил лоб. — Из всех он кажется мне самой подозрительной личностью. У старика не все в порядке с головой, а он утверждает, что знает тайные ходы.

— Утверждает, — ухмыльнулся Афер. — Есть другая возможность, господин. Перенести нападение на следующее десятилетие и вернуться домой. Вы можете отдать приказ.

Никиас внимательно посмотрел на него, довольно холодно, как показалось Аферу. Потом твердо сказал:

— Нет.

Только Афер лег спать, как его разбудил какой-то воин.

— Что случилось? — Он сел. Вокруг была темная ночь.

— Плохие новости, господин. Пойдем.

Афер с трудом встал и последовал за воином к небольшому костру.

Там сидели Никиас и Элиодор. Рядом с ними стояли двое мужчин в римских доспехах.

— Из греческой когорты из Иерусалима, — сказал Никиас.

Афер кивнул. Он так и подумал.

— Мы наткнулись на побоище в одной долине дальше на восток, — доложил старший из воинов. — Трупы. Двадцать четыре. Все наши люди, поехавшие с Колумеллой.

— Все мертвы? — У Афера было ощущение, будто в темноте кто-то притаился и подслушивает их разговор. Его охватило тревожное предчувствие.

— Все. Но двое отсутствуют.

— Кто?

— Колумелла и женщина.

Афер застонал.

— Какую женщину Колумелла потащил с собой?

— Ее зовут Клеопатра.

Не говоря ни слова, Афер опустился на холодный песок возле костра.

— Это что-то меняет? — спросил Элиодор. — В наших планах и в нашей решимости?

— Если они захватили Колумеллу, — подытожил Никиас, — то они знают о наших намерениях. Поэтому мы должны их изменить.

«Клеопатра… Ночной ветер. Ночной костер. Глаза в ночи. О боги. Что мне делать?» — думал Афер. Потом, с трудом овладев голосом, он сказал:

— Я думаю, мы можем исключить, что это сделали набатеи или кто-нибудь еще, кроме людей Бельхадада, не так ли?

Никиас кивнул.

— Ты довольно спокойно говоришь веселые вещи, — пробурчал Элиодор.

— Если они взяли Колумеллу, то попытаются выбить из него все, что ему известно о плане операции. Вероятно, это им удастся.

— Ты недооцениваешь стойкость римлян.

— Я высокого мнения о ней, Никиас. Но я хорошо наслышан об изобретательности Бельхадада, который обожает пытать врагов. Мы обязаны изменить план.

— Этого мы не можем сделать. А как же тогда Руфус и Хикар?

Афер перебил советника Ирода.

— Слушайте. Нам теперь надо быстрее продвигаться вперед и отвлечь людей в Ао Хидисе. Атаковать не послезавтра на восходе солнца, а завтра днем или вечером. Бельхадад не будет рассчитывать на это. Если Руфус и Хикар вообще делают то, чего мы от них ожидаем, то они поймут, что уже началось.

— Возможно… — Никиас сложил губы трубочкой. — Как ты это себе представляешь?

* * *

После резни в долине они некоторое время ехали ночью. Потом поспали до рассвета. Несмотря на изнеможение, Клеопатра так и не смогла заснуть. Наконец во второй половине дня всадники добрались до Ао Хидиса. Они заранее изменили маршрут, чтобы въезжать не через ворота города, а через черный ход, как приказал предводитель.

В конце пути, который вел через пустыню, а потом через незаметный снаружи, строго охраняемый вход под скалистой горной цепью, Клеопатра, конечно же, надеялась на встречу с Деметрием. Женщина растерялась, увидев его, подавленного и, как ей показалось, потерявшего всякую надежду. Она заметила, что Рави, который был рядом с Деметрием, за несколько дней плена превратился в глубокого старца.

По пути она не могла поговорить с Колумеллой, а теперь у нее не было возможности хотя бы парой слов перекинуться с Деметрием. Разбойники расчистили проход, который заложили пленники, и погнали их всех в долину.

Оставались взгляды. Они были настолько красноречивыми, что Клеопатра поняла — Деметрий совершил неудачную попытку побега, но уже снова строит какие-то планы. Наблюдая за ним, она увидела, как постепенно исчезает его подавленность и он вновь превращается в опытного, хитрого торговца. Он смотрел вокруг, подмигивал ей, ободряюще улыбался.

Совсем иначе вел себя Рави. Старый индиец едва мог передвигаться. Его подталкивали древками копий, он спотыкался, падал, с трудом поднимался на ноги.