Возьмем, "к примеру", деревянных индейцев

«Дасти» невнятно представил всех друг другу. Как быстро все изменилось — однако далеко не в лучшую сторону — и как парадоксально: он отказался выполнить требование ОДИ изменить прошлое при помощи насилия, чтобы на неопределенный срок оттянуть приход модернизма, а теперь из-за этого ему придется увидеть собственными глазами, как модернизм наступит чуть ли не сразу. Конечно, если только…

— Зять, да? — сказал майор Хеннаберри, начиная похрипывать. — Дасти кое-что о вас рассказывал. — Он резко обернулся к Дону Дасти. — Мальчик мой, что это такое рассказал мне Чарли Воулз, будто Демут строит какие-то дьявольские планы насчет производства чугунных рекламных фигур? — Дасти вздрогнул, и это движение не укрылось от наблюдательного, хоть и налитого кровью взгляда человека, являвшегося в данное время его нанимателем: «Так это правда? Ужасное, бессовестное дело. Стоило мне об этом услышать, как у меня сызнова заболела печень. С тех пор сижу на целебных настоях».

Уолт со злобой накинулся на шурина: «Кто тебе велел раскрывать свой дурацкий проклятый рот?»

Слегка лиловые губы майора разделились, растянулись в гримасу, несомненно задуманную как улыбка.

— Ладно, джентльмены, — сказал он, — не будем ссориться. Чему быть, того не миновать, а?

— Вот теперь вы дело говорите, — сказал Уолт и, явно не понимая, что они с Хеннаберри имеют в виду совершенно разные вещи, добавил: — Все переменится, но вы к этому привыкнете.

Видя, что майор начинает хрипеть в приливе неуемной ярости, Дасти понял, что возникла необходимость в каталитическом действии. «Не выпить ли нам, майор? — предложил он. — Особой Рэта Нолана?»

Лицо майора приняло обычное выражение, он позвал Бена, теперь уже только кивая и присвистывая. Достав монетку из кошелька для мелочи, он сказал: «Сбегай в кабак к Хитрюжке, принеси стаканов и кувшин ромовой смеси. И спроси Хитрюжку, не знает ли он, где Нолан. У меня к нему дело».

Мальчик умчался вприпрыжку, и наступило недолгое напряженное молчание. Затем заговорил полковник Кокс, из уголков его рта от предвкушения просочилась коричневая жижа: «Я был на острове номер десять, и я был на горе Кенисо, и говорю вам: хороший повстанец — мертвый повстанец».

Уолт ухмыльнулся и ничего не говорил, пока Бен не вернулся с выпивкой.

— Ну что же, это не шотландское виски со льдом, — сказал он, отпив чуть-чуть, — но тоже неплохо.

Он мельком бросил безразличный взгляд на невысокого изворотливого человека с Бернсайдовскими бакенбардами, который пришел вместе с Беном и принес стаканы.

— За науку, за изобретения! — вскричал Уолт. — За прогресс! — Он наполовину осушил стакан. Лицо его позеленело, затем побелело. Он начал было сползать набок, но человечек с бакенбардами подхватил его.

— Ну-ну, простофиля, потихоньку, — сказал м-р Рэт[7]. Нолан, а это был именно он. — Надо же, надо же! Надеюсь, это не приступ той самой холеры морбус, которая так широко распространена. Думаю, нам лучше отправить его к доктору, верно, джентльмены?

Майор Хеннаберри сказал, что на этот счет нет никаких сомнений. Он с трудом подошел к шахте лифта, пронзительно свистнул. «Чарли? — позвал он. — Лэрри? Оскар? Отто? Хеннери? Спускайтесь сюда, быстро!»

Дасти оправился от изумления, вызванного гладкостью всего происшедшего. Он засунул руку в карман пиджака Уолтера и вынул бумажку с Уравнением Элвелла. Теперь он в безопасности, и Канальная улица, и 1880 год тоже. А что касается событий, которые произойдут, когда Уолтер придет в себя после этого странного приступа… ну, будет видно.

Из лифта вышли сотрудники фирмы с явным глубоким интересом на лицах. Очевидно, Бен улучил минутку, пока исполнял поручение, и перекинулся с ними парой слов. Майор Хеннаберри махнул рукой в сторону серолицего Уолтера, прислоненного к заботливому м-ру Рэту Нолану, крепко державшему его.

— Джентльмену стало плохо, — объяснил майор. — Пусть двое из вас выйдут и попробуют найти кэб — Сноу Фергюссона или Блинки Пула, или кого-нибудь из этих шаромыжников — и скажите, чтобы они подъехали со стороны переулка. Никакого смысла загружать бедного джентльмена с парадного входа.

Франц, Лэрри и Чарли кивнули и ушли.

Взгляд Отто застыл. «Терефянных индейцев не станет, если у него сто-то выйдет, — наконец сказал он в отчаянии и простонал. — Хо, Иизусе!»

Дасти заговорил было: «Майор, все это так…»

— Ну-ну, ты насчет своего зятька не беспокойся, — успокаивающим тоном сказал Рэт Нолан. — Ведь доктор Койл — несравненный мастер по части излечения недугов, которыми страдают все бледные чахоточные типы вроде этого.

Дасти сказал, что ничуть в этом не сомневается. «Где теперь находится приемная доктора Койла?» — спросил он.

М-р Рэт Нолан легонько кашлянул и уставился на паутину в углу под потолком: «Юго-западный рейс в Амой[8] через проливы Малайского архипелага — вот что рекомендует Док своим пациентам и непременно сам их сопровождает, дабы удостовериться, что они последовали предписаниям доктора, до такой степени доходит его нежная, исполненная любви и милосердия забота…»

Дасти одобрительно кивнул.