Возмездие

Хауэлл с трудом поднялся, получив предписанный укол, и поковылял к Бубе. У Бубы толпились любители выпить утром, поближе к полудню, кофейку. Не прошло и минуты, как напротив Хауэлла плюхнулся за столик Энда Маколиф.

— Как дела, Джон?

— Кошмарно, Мак, — ответил Хауэлл и, сунув в рот болеутоляющую таблетку, запил ее кофе. — Я только что от врача. Похоже, останусь инвалидом на всю жизнь.

Хауэлл рассказал адвокату, что с ним произошло.

— Да, это не подарок, — признал Маколиф. — На вашем месте, я бы сделал только одно…

— Покончил с собой?

Маколиф, сдерживая смех, покачал головой.

— Нет, не сразу… есть еще Мама Келли.

— Мама Келли?

Адвокат кивнул.

— Эта пожилая матрона — известная целительница. К ней приходят с обычными жалобами: бородавки, детское косоглазие, хромота и тому подобное. Но, конечно, цвет нашего общества не удостаивает ее своими посещениями.

Хауэлл подмигнул Энде.

— Шутите, да? Вы же не будете мне всерьез давать такие советы.

— По-моему, вы можете обратиться по поводу хромоты и кривобокости, тем более, что вы уже приглашены к Маме Келли, не так ли? — Маколиф отхлебнул кофе и криво усмехнулся. — Это вам не повредит.

— Не думаю, что я настолько плох, — ответил Хауэлл.

Лекарства начали действовать, и настроение его приподнялось.

— Не волнуйтесь, я скоро буду плясать!

— Что ж, вольному — воля… Хотя я видел парней, которых такие приступы укладывали в постель на несколько месяцев. Правда, писатели зарабатывают на жизнь, протирая штаны за машинкой… так сказать, зарабатывают собственной задницей…

— Не задницей, а мозгами, приятель. — Хауэлл заказал еще кофе и вдобавок попросил яичницу. — Жаль, что вы вчера не были у меня в гостях. Ко мне пришли люди с того берега… Мы устроили спиритический сеанс.

— Правда? — на лице Маколифа появились любопытство и одновременно настороженность.

Хауэлл рассказал ему о встрече с двумя супружескими парами на озере и об экспериментах после ужина. О девочке у окна он не упомянул. По ходу его рассказа выражение заинтересованности у Маколифа сменялось пренебрежительной усмешкой.

— Этот чертов обеденный стол, — продолжал Хауэлл, — он же весит не меньше двух сотен фунтов! И надо же, он сперва сообщил нам имя… вернее, слово… а потом и вовсе оторвался от пола и завис в воздухе! А утром моя пианола не играла ничего, кроме «Возьму тебя домой я, Кэтлин».

Маколиф с неожиданным раздражением поставил кофейную чашку на стол.

— Да ладно вам, Джон! Что вы мне голову морочите?

— Мак, я не шучу! Все именно так и было!

— Ну, и что за слово сообщил стол?

— Кролик. Просто кролик.

— Послушайте, Джон, все это очень мило, но дело заходит слишком далеко. Я не хочу больше об этом разговаривать, — Маколиф взял счет и собрался уходить.

Хауэлл положил руку ему на плечо.

— Поверьте, Мак, я вовсе не хотел вас раздражать. Клянусь, так оно и было! По крайней мере, я это видел… Неужели вы считаете, что я мог все выдумать?

Маколиф снова сел и нахмурил брови.

— Нет, — осторожно произнес он. — Нет, вы не могли такого сочинить.

— Мак, вы что-то не договариваете… С кем-нибудь еще здесь случалось что-то подобное?

Маколиф посмотрел поверх плеча Хауэлла на возвышавшиеся за окном горы.

— Несколько лет не случалось. По крайней мере, я не слышал.

— Расскажите мне все, — попросил Хауэлл, хотя не был уверен, действительно ли ему хочется об этом узнать.

Маколиф посмотрел на Хауэлла, потом снова в окно… Казалось, ему трудно сфокусировать взгляд.

— Я расскажу вам одну историю. Это правдивая история, а не повесть с привидениями. Я расскажу вам то, что известно мне и… всем остальным.

Маколиф подозвал Бубу и заказал еще чашку кофе. Когда кофе принесли, он уселся поудобнее и начал рассказ:

— Я уже говорил вам об ирландской общине, обосновавшейся в долине. Моя семья из этой общины, как и семья Бо Скалли и некоторых других жителей городка. Вскоре после войны, в конце сорок шестого или в начале сорок седьмого года, Эрик Сазерленд стал скупать землю под озеро и, конечно, это взбудоражило всю долину. Поначалу ему сопротивлялись, и какое-то время казалось, что у него ничего не выйдет. Поскольку проект был не государственным, а частным. Сазерленд не мог отчуждать землю с компенсацией стоимости. Он вынужден был покупать участки по рыночной цене. Однако его поддерживало несколько банков из Атланты, так что денег у Сазерленда куры не клевали. Сначала капитулировало одно семейство, потом другое, и в конце концов остальные тоже сдались. Все, кроме семьи О’Койненов. О’Койнены были непоколебимы.

— Сазерленд, наверное, давил на них?

— Еще бы! Он делал все, что мог. Местный банк был, конечно, на его стороне. Они держали массу закладных на недвижимость в долине. Но сильнее всего на О’Койненов давили соседи.

— Почему? Ведь они вначале держались заодно?