Возмездие

Зекунов больше всего боялся за Сашу. Он слышал, как она щелкнула в кармане предохранителем браунинга и стала озираться по сторонам, словно выбирая, в какую сторону бежать. Зекунов сказал ей тихо:

— Не наделайте глупостей. Все сейчас уладится.

В это время Крикман вступил в переговоры с пограничником:

— У тебя что, глаз нет? Зажги фонарь! Перед тобой командир! — кричал Крикман так, что его голос эхом отдавался в лесу.

Яркий луч фонарика полоснул по фигуре Крикмана, потом по его спутникам.

— А штатские что тут делают? — спросил пограничник.

— Что надо, то и делают, не твоего ума дело, — продолжал орать Крикман. Он злился не на пограничника, который действовал совершенно правильно, а на командование, по оплошности которого произошла эта встреча.

— Почему это не моего ума? — обиделся пограничник. — Мы за все в ответе! А ну-ка, давай туда, по дороге, посмотрим, что ты за командир. И вы, вы тоже! — он осветил фонариком стоявших рядом Зекунова и Сашу.

Они пошли. Пограничник ехал за ними шагах в пяти, поторапливал:

— Шагай веселей! Не оглядываться!

Саша шла, плотно прижавшись плечом к Зекунову.

А когда впереди замигали огни, она зашептала, обдавая лицо Зекунова горячим дыханием:

— Давайте бежим! Вы направо, я налево!

— Нас перестреляют, как зайцев! Все уладится, — тихо ответил Зекунов.

В это время перед идущими точно из-под земли выросли два пеших пограничника. Конный с ними тихо переговорил, и они приказали Зекунову и Саше сесть на землю спиной к спине, а сами стали перед ними. Конный повел Крикмана на заставу…

Прошло минут сорок. Оказывается, очень трудно сидеть вот так, спина к спине, — каждый не хочет облокачиваться на другого, и оба сидят, утомительно выпрямясь. Разговаривать пограничники не давали. Стоило Саше произнести слово, пограничник, который стоял перед ней, говорил:

— Молчать, а то лицом в снег положу.

Между тем багровое солнце уже начало всплывать над горизонтом и все вокруг стало вдруг успокаивающе близким и понятным. Только что Саша на взгорке видела человека с распахнутыми руками, он даже головой покачивал, а сейчас видит, что вовсе это не человек, а просто сломанное дерево. Крикман вернулся на пролетке вместе с начальником погранотряда Волгиным, который поблагодарил пограничников за хорошую службу и приказал им следовать дальше по своему маршруту.

Он внимательно оглядел Зекунова и Сашу и сказал Крикману:

— Все же я хотел бы взять их к себе.

— Это типичное местничество, товарищ Волгин, — возразил Крикман. — Эти люди арестованы мной, и какая разница: я их доставлю в Минск или вы?

— Но они арестованы в моей зоне, — не сдавался Волгин.

— Я укажу это в рапорте, — успокоил его Крикман.

— Ну, смотрите, я проверю…

Волгин уехал к себе в отряд, а Крикман, Зекунов и Зайченок пошли дальше и вскоре подошли к церковке, возле которой их ждал приготовленный Крикманом возок. К вечеру они были уже в Минске, а там сели на поезд на Москву.

Устроились совсем неплохо — каждый получил по нижней полке. Стараясь не привлекать Сашиного внимания, Зекунов наблюдал за ней. Они сидели друг против друга. За окнами вагона было темно, а единственная свечка в фонарике над входом в вагон освещала только угол возле двери. На верхних полках уже храпели. Вдруг Саша приблизила свое лицо вплотную к лицу Зекунова и зашептала:

— Как я погляжу, вы тут все заодно с чекистами. Неужто и мой Леня тоже?

— Да что это вы? — оторопел Зекунов.

— А чего это вы были такой спокойный, когда нас задержали? — спросила Саша, заглядывая Зекунову в глаза.

— Я же сказал вам: со мной такое уже было, — ответил Зекунов. — Тот, что встретил нас на границе, абсолютно верный человек. Его сам Савинков знает. А этот, что приезжал, между прочим, тоже наш, только он умышленно пока в консервации, так сказать. Вот поживете в Москве, сами увидите, сколько у нас повсюду верных людей.

Саша откинулась к стенке и вроде задремала…

О том, что Зекунов обратно через границу прошел вместе с женщиной, Крикман сообщил в Москву в то же утро. Сообщил он и об опасном происшествии при переходе границы. Как потом выяснилось, произошло это из-за самой элементарной халатности.

Еще вчера чекисты не знали, как им поступить с женой Шешени. Да и с самим Шешеней тоже. Все, что было известно о Саше, настораживало. У нее был сильный и крутой характер. Она была хорошим агентом в польской политической полиции — сам Шешеня говорил, что бывали месяцы, когда она больше получала в полиции, чем на основной работе. Выказала она себя весьма способной и в делах коммерческих. Как она отнесется к тому, что ее муж работает на чекистов? Наконец, если она будет рядом с Шешеней, ее тоже придется подключать в игру. Пойдет она на это? А вдруг пойдет, но только для того, чтобы в удобный момент предать и попытаться спасти себя и мужа?..