Возмездие

После зачтения декларации долго стояла тишина, а потом разразилась форменная буря — заговорили все сразу, вспыхнул резкий спор, и фактически заседание началось заново. Так это и было задумано, чтобы еще дальше отвлечь Фомичева от его подозрений и показать ему, что здесь находятся люди, для которых главное — идея, борьба, а не какие-то мелкие интриги.

Главным предметом спора стали мысли Савинкова о фашизме.

— Увидеть в фашизме прогресс общества — это же нонсенс! — кричал Твердов, словно забыв, что он почтенный председатель и должен поддерживать на заседании порядок. — Я это отказываюсь понимать! Я очень сожалею, что услышал это! Господин Савинков много теряет в моих глазах!

— Давно пора снять белые перчатки! — старался перекричать лидера Новицкий. — Фашизм — единственное движение, несущее в себе реалистическое видение мира и его будущего!

Кричали все… Эта часть заседания предназначалась тоже для Фомичева, который должен был увидеть еще, что идеи его вождя не встречают тут особо религиозного отношения. И вообще, если Савинков хочет получить «ЛД», он просто обязан сам здесь, на месте, разобраться, чего хотят все эти люди, и найти с ними общий язык.

Мало-помалу спор затихает. Твердов извинился за свою горячность и предложил спокойно обдумать письмо-декларацию Савинкова и затем написать ему хорошо мотивированный ответ по всем пунктам. А пока принимаются только предложения Савинкова о газете как основа для решения этого вопроса. Что же касается пятерок активного действия, то, учитывая провал группы Гусарова, дальнейшую деятельность уже созданных пятерок ограничить только разведкой и новые группы не создавать, пока здесь, в Москве, не будет налажено квалифицированное руководство всей этой деятельностью.

Павловский, опять нарушая сценарий, обратил внимание заседания на то, что в письме Савинкова нет никаких категорических указаний в отношении его, и упрекнул Фомичева, что он поддался паникерству Философова…

Фомичев не возражал. После закрытия заседания он быстро подошел к Павловскому, они обнялись и расцеловались. Пиляр понимал, что, если он будет настойчиво держаться возле Павловского, Фомичев может что-то заподозрить, и отошел в сторону. Но Павловский сам приблизился к Пиляру.

— Вы не знаете, когда идут поезда — на Ростов? — спросил он, глазами прося Пиляра не оставлять его наедине с Фомичевым.

Фомичев снова отвел Павловского к окну и там, заглядывая ему в глаза, заговорил о чем-то шепотом.

И вдруг Павловский резко от него отвернулся и громко сказал:

— Я не знал, Иван Терентьевич, что вы настолько бестактны! Я же сказал вам: здесь играть в секреты неприлично. Здесь — наши соратники. Я буду вынужден доложить о вашей бестактности Борису Викторовичу. — С этими словами Павловский вышел из комнаты в переднюю, где его ждал Пиляр.

По условиям конспирации покидали дом по два человека с интервалами в пять минут. Первыми ушли Пиляр с Павловским…

Приложение к главе тридцать седьмой

Фиксация положения и дальнейшего развития операции после вторичного приезда И. Т. Фомичева и вторичного возвращения из Парижа А. П. Федорова