Возмездие

— Но кто же предложит выпить за скромного князя Султан-Гирея? — с иронией спросил княжеский адъютант. — Очевидно, придется это сделать мне, хотя за здоровье хозяина дома обычно поднимают бокал гости… Итак, два слова о князе… — серьезно заговорил подполковник Строгач. — Юг нашей многострадальной России всегда был державой в державе. Таврия, Кавказ, Украина-матушка. Я берусь утверждать, что Россия всегда и прежде всего опиралась на свой юг. Отсюда черпала она лучшие свои силы. И не случайно именно здесь сейчас действует, наводя страх на своих врагов, наш славный князь. За его здоровье, господа!..

Все, что было запланировано на этот первый этап игры, было выполнено — Фомичев должен почувствовать, что в Ростове дело поставлено солидно. Обед можно было заканчивать. Строгач посмотрел на часы и, вздохнув, сказал с печальной улыбкой:

— Господа, к сожалению, мы еще не завоевали права на обеды без регламента. Кроме того, господину Фомичеву надо отдохнуть, а до поезда в Минводы остается всего два часа. Расходимся по одному через калитку в саду…

В поезде Фомичев чувствовал себя разбитым — разморенный сытным обедом, он хотел бы всласть выспаться, а его подняли через час и теперь не дают сомкнуть глаз. С ним едут адъютант князя и руководитель савинковской организации в Минводах Борисюк. Они без устали разговаривают. У чекистов, играющих эти роли, в том и состояла задача, чтобы не дать Фомичеву как следует отдохнуть, опомниться и осмотреться.

Когда до Минеральных Вод оставалось два часа, подполковник Строгач попросил всех приготовиться покинуть поезд.

— В Минводах нам делать нечего, — пояснил он. — Мы договорились, что поезд на одну минуту остановится на безымянном разъезде. Не удивляйтесь, господин Фомичев, наш князь — приятель начальника здешней дороги. Впрочем, ему пришлось за эту минуту подарить начальнику дороги старинный серебряный кинжал…

Адъютант смеется: он вспомнил, чего стоило начальнику Ростовского ГПУ уговорить начальника дороги сделать эту проклятую остановку на одну минуту.

Поезд послушно останавливается, и они выходят из вагона на пустынное полотно дороги. В сумеречной дали виднеются синие горы. А сюда ближе — зеленые холмы: гряда за грядой, как волны.

Поезд ушел, и Фомичев невольно вздрогнул, увидев близко, по ту сторону пути, высокого человека в белоснежной черкеске, на которую эффектно спадала черная, как смоль, волнистая борода.

— Разрешите представиться — Султан-Гирей. — Князь улыбался белоснежными ровными зубами. Пружинно перепрыгнув через полотно, он обнял Фомичева за плечи. — Страшно рад! Страшно! Если кто меня действительно интересует, так это только Савинков и его люди. И я страшно огорчен, что могу вас видеть только благодаря глупому, трагическому случаю… — он говорил с чуть заметным акцентом.

Здороваясь с Борисюком, он, как бы между прочим, сообщил ему об аресте в Минводах члена его организации и, обернувшись к Фомичеву, пояснил:

— У них в организации был врач-гинеколог. Содержал подпольную фабрику абортов. За это, слава богу, и арестован. Я же говорил вам… — снова обратился он к Борисюку. — У него личные интересы впереди интересов России. Теперь молите бога, чтобы он не развинтился перед чекистами на всю резьбу…

— Он очень помогал нам деньгами, — пробормотал Борисюк, который явно был испуган новостью.

Меж тем князь уже увлекал Фомичева в стремительный ход дальнейших событий.

— Вы ездить на коне можете? — спросил он гостя.

— Если не забыл…

— Это не забывается! Прекрасно! Пошли!

За кустами, обрамлявшими железнодорожное полотно, стояла пятерка оседланных коней, их держал на поводу молодой человек в тонкой поддевке в талию и меховой шапке. Увидев приближавшегося князя, он вытянулся в струну.

— Коня — гостю! — еще издали крикнул князь.

Конь Фомичеву попался горячий и с норовом, но он не посрамил фирмы — с одного маха вскочил в седло и зажал коня шенкелями.

— Орел! Право слово, орел! — восхищенно крикнул князь, вскакивая на своего белого иноходца.

Они скакали по лощине между двумя холмами. Быстро темнело. Впереди картинно взлетал в седле и опускался на стремена белоснежный князь. За ним — Фомичев, который о картинности и не думал. То ли взыграл сытный обед, то ли с непривычки, но ему становилось все хуже и хуже. Его тошнило. А князь, как назло, скакал все быстрее, иногда сдерживая коня только для того, чтобы обратить внимание Фомичева на красоты Кавказа… «Будь она проклята, вся эта красота!» — злобно думал Фомичев, изо всех сил подавляя желание крикнуть князю, чтобы тот остановился.

Но вот, наконец, муки его кончились. Всадники спешились возле невысокого забора и передали коней молодому человеку в поддевке. Обойдя небольшой садик, они оказались перед крыльцом беленого саманного домика.

— Прошу в мой замок! — сверкнул белыми зубами князь, распахивая дверь перед гостем.

Две женщины в черном, с почти закрытыми платками лицами, приветствовали гостей молчаливыми поклонами. Не обращая на них никакого внимания, князь попросил всех пройти через дом в сад. Сам он пошел впереди, неся две зажженные свечи, поданные ему женщинами.