Возмездие

Он медленно вышел с кладбища и, опираясь на палочку, побрёл на останову транспорта. Он медленно шёл по улице Ботанической, не замечая идущих ему навстречу людей.

Павел узнал о смерти матери и Надежды, когда его подняли из реанимации в палату. Его сердце сжалось и превратилось в камень. Он лежал на койке и вынашивал в себе планы мести. Мысль о мести позволила ему подняться на ноги. С этой мыслью он вставал и ложился каждый день своего пребывания в больнице.

Как-то его навестил начальник убойного отдела Харитонов. От него Павел узнал, что пока он находился в больнице, руководство УВД города уволило его из милиции якобы за допущенные нарушения в работе. Ему инкриминировалось физическое воздействие на задержанного Ермолина, в результате которого он не только получил от него показания, которые не соответствовали действительности, но и побудили того наложить на себя руки.

В отношении его было возбуждено уголовное дело, однако вскоре оно было прекращено. Из его сейфа пропали несколько секретных документов, в том числе и протокол допроса Ермолина.

— Юрий Андреевич! Я же Вам докладывал, что этот протокол допроса у меня забрал Новиков. Он должен быть у него.

— Извини, Лавров, но он утверждает, что вернул тебе этот протокол вечером того же дня. Скажи, почему в твоём сейфе лежал рапорт о твоём уходе из органов? Новиков моментально пустил его в дело, и МВД посчитало, что проще уволить тебя из органов, чем проводить довольно большую и масштабную проверку.

— Юра, вы задержали Гришина? Это он стрелял в меня и Надежду. Я узнал его. Я об этом говорил следователю прокуратуры.

— Я не в курсе. Уголовное дело по факту убийства Громовой Надежды приостановлено в связи с отсутствием лица, совершившего данное деяние.

— А как УАЗ? Там что-нибудь нашли?

— Ты знаешь, Павел, проведённая экспертиза, которая проводилась по факту возможного наличия в ней крови Корнеева, подтвердила её наличие, но почему-то признала обнаруженную кровь кровью совершенно другого человека, а не погибшего Корнеева.

Он извинился перед Лавровым и молча ушёл из палаты, оставив его один на один со своими мыслями.

* * *

Павел стоял на остановке с мокрой головой и промокшими ногами. Он не чувствовал холода и не обращал внимания на то, что его демисезонное пальто уже промокло. Ему не хотелось идти домой, там было пусто и холодно. Его никто и нигде не ждал. Пошарив в кармане, он нащупал в нём деньги. Пересчитав их, он вышел на дорогу и поднял руку. Через минуту около него остановилась машина.

— Мне в Московский район. Не подбросишь?

Водитель смерил его своим рентгеновским взглядом, стараясь угадать финансовое состояние этого человека.

— Садись, — коротко сказал он. — Я как раз еду на завод Органического синтеза.

Павел осторожно влез в салон машины и положил на колени свою палочку. Водитель ещё раз взглянул на него.

— Мужик, а ты при деньгах? Я не из тех людей, кто катает бесплатно. Больно уж ты бледный?

— Не переживай, деньги есть. Поехали. А бледный, это из-за того, что только что вышел из больницы. Три месяца провалялся без солнца и воздуха.

Водитель высадил его не так далеко от пивного бара. Расплатившись с водителем, он хромая направился туда. Выбрав столик в самом дальнем конце бара, он сел за стол. К нему подошла молодая полная официантка.

— Валя, как вчера. Два пива и триста граммов водки.

Она испуганно посмотрела по сторонам и молча ушла. Через минуту она поставила перед ним две кружки пива и бутылку из-под минеральной воды, в которой находилась водка. Лавров пил уже третий день, то есть с момента, когда его выписали из больницы, и местный пьющий народ уже считал его своим закадычным другом.

— Как дела? — спросил его мужчина с помятой внешностью.

— Лучше всех, у кого хуже меня.

— Не угостишь?

Мужчина подставил свою пустую кружку к его кружке. Лавров плеснул в его кружку немного водки и залил её пивом.

— За тебя, за твоё здоровье, — произнёс мужчина и чокнулся с его кружкой.

— А теперь вали. Оставь меня одного.

Мужчина встал и, забрав свою кружку, плавно переместил за соседний стол.

Допив заказанное спиртное, Павел, шатаясь, направился к двери. Как он добрался до дома, он плохо помнил. Проснулся среди ночи. Голова раскалывалась от боли. Он прошёл в туалет и сунул её под струю холодной воды, сел в кресло и впервые за эти дни задумался над тем, как ему жить дальше. Чем дольше он думал, тем больше и больше приходил к выводу, что абсолютно не знает, как жить дальше.

Он взял в руки верёвку, которая почему-то лежала на диване, и посмотрел на люстру. Ему вдруг захотелось уйти из этой жизни. Это желание всё больше доминировала над другими. Павел побрился, надел чистую белую рубашку. Он снова остановился около люстры и посмотрел вверх, где должен был находиться крюк.

— Вы, наверное, тоже хотите, чтобы я вздёрнулся? — произнёс он вслух. — Нет, уважаемые, вы этого не дождётесь. Сначала я перебью вас всех, а затем решу, что мне делать дальше, жить или умереть.

Он посмотрел на часы, несмотря на столь ранний час, поехал на Центральный колхозный рынок.

* * *