Возмездие

— Я не собираюсь гонять своего водителя, — ответил дядя. — Я пришлю твоего.

— Моего? — переспросил я он неожиданности.

— Твоего. Куда его отправлять?

— К Кутузовской академии. Пусть станет через дорогу метрах в ста от главного входа. Через полчаса я туда подойду.

— Договорились, — сказал дядя Володя. — Жду тебя. Сообщением сейчас скину номер и марку машины.

Встречаться с дядей после всего произошедшего не особо хотелось. Нет, я его не опасался — мамин брат оказался подлым и коварным, но глупым он точно не был. И если моему отцу по большому счёту было сейчас не до меня, то бабушка ясно дала понять дяде, что в обиду меня не даст. А после обугленной по локоть руки дядя Володя должен был это запомнить надолго.

Раз уж я дал слово через полчаса сесть в машину, то стоило поторопиться. Я налёг на пельмени и уже через пятнадцать минут закончил обед. Покинул пельменную и направился к Кутузовской академии. До неё было недалеко, и я пришёл даже раньше, чем планировал.

Машина меня уже ждала — новенький, ну или почти новенький, чёрный мерседес представительского класса с затемнёнными стёклами. Дядя Володя не изменял своей любви к немецким машинам. Я подошёл к автомобилю, открыл заднюю дверцу, залез в салон и поздоровался с водителем, который тут же радостно выпалил:

— Добрый день, Роман Николаевич! Меня зовут Кирилл. Я ваш водитель!

Кириллу на вид было лет двадцать пять, не так уж и много, но то, что он обратился ко мне на Вы и по имени-отчеству, меня смутило.

— Давайте мы будем обходиться одним именем, — предложил я.

— Не положено, Ваше Сиятельство, — ответил водитель и улыбнулся так, будто сообщил мне самую радостную вещь на свете.

Не хотел по имени-отчеству — получи по титулу. Это мне не понравилось ещё больше, но спорить я не стал и просто сказал:

— Я готов ехать.

Кирилл завёл двигатель, и гордость немецкого автопрома сорвалась с места. Ехали мы недолго — в воскресенье пробок почти не было. Всю дорогу я думал о том, что жизнь моя в очередной раз сильно меняется. Потихоньку в голове начинало складываться понимание того, что я теперь обладаю или вот-вот буду обладать суммой в несколько раз большей, чем нужна не просто для безбедной, а для совершенно беззаботной жизни — для жизни, в которой я смогу практически ни в чём себе не отказывать.

Так-то ещё в Петербурге я понял, что теперь стану богатым, но всё равно это не очень-то укладывалось в моей голове. После получения нескольких крупных вознаграждений я и так не бедствовал, и у меня на банковских картах было достаточно средств, чтобы полностью обеспечивать все свои потребности в восемнадцать лет. Но деньги эти казались чем-то абстрактным, я ими пользовался, но при этом я их не видел и оставался обычным студентом Кутузовки. А вот личный водитель картину сильно менял. Да и машина, если она числилась на балансе компании, на половину была моя. Это тоже впечатляло.

Что делать со свалившимся на меня богатством, я пока не представлял, но мне казалось, что со временем придумаю. И ещё я теперь понимал, что мне стоит сильно подкорректировать планы. Мне и до этого не особо хотелось идти в академию КФБ, но раньше я видел в государственной службе возможность занять хоть какое-то место в обществе и обеспечить себе достойную жизнь. Теперь же достойную жизнь мне обеспечили бабушка и, не желая того, дядя Володя.

А что касается общества, надо было сто раз подумать, какое место мне в нём нужно. Поэтому спешить не стоило, и в моей ситуации вполне имело смысл задержаться в Кутузовке, ведь перейдя в академию КФБ, я сразу же стал бы фактически сотрудником этой организации. Но и сильно отдаляться от Милютина и тем более от кесаря не стоило ни в коем случае — нужно было как-то сохранять с ними хорошие отношения, не попав полностью под их влияние. И я пока не знал, как это сделать, но был уверен — уходить в академию КФБ мне нельзя.

Правда, остаться в Кутузовке я мог, лишь распрощавшись с мечтой перевестись на третий курс. Я уже понял, что с моими постоянными приключениями и предстоящим участием в спецоперации сдать все зачёты и экзамены за первый и второй курс я до сентября точно не смогу. А Милютина, в отличие от ректора академии КФБ, на это глаза не закроет, и про третий курс в Кутузовке можно было пока забыть. Но в свете последних событий лучше было год потерять в Кутузовке, чем принять поспешное неверное решение. А насчёт перехода на второй курс я не переживал — экзамены и зачёты за первый я уже почти все сдал.

Когда мы подъехали к зданию торгового представительства Петербурга, я всё же заметил возле него одиноко стоявшего парнишку с транспарантом. Но в этот раз я не успел прочесть, что на этом транспаранте было написано — слишком быстро мы заехали во двор.

Мы вышли из машины, и Кирилл провёл меня в здание, где проводил на третий этаж в небольшую, но богато обставленную приёмную и передал секретарю — красивой девушке-эльфийке в строгом бежевом деловом костюме. Сам он после этого удалился, сообщив, что будет ждать меня в комнате для водителей или в машине.