Возмездие

— А Вы, милорд, давите на Петербург! Раз уж упустили удобный момент, теперь исправляйтесь. Работайте с русскими эльфами! Надо, чтобы кто-то начал военные действия. Начнут эльфы — там и немцы подключатся. Начнут поляки и империя — подключится Петербург. Потому что все понимают: двумя фронтами будет проще и легче. А там и третий фронт в Карелии откроем, финны тоже почти созрели. Но надо, чтобы кто-то начал первый.

— Мы работаем над этим, милорд, — ответил Карингтон. — Но к сожалению, Седов-Белозерский проявляет упорство. В его окружении есть эльфы, готовые нас поддержать, но он сам непреклонен. Не идёт на контакт и сотрудничество.

— Я больше не хочу слышать об этом Седове-Белозерском!

— Но он действительно очень упрям.

— Это не он упрям, это Вы плохо работаете, милорд! — отрезал премьер-министр.

*****

Я еле дождался завтрака. Очень уже мне хотелось поговорить с бабушкой. Я собирался сделать это ещё накануне, после допроса фон Лангермана, но не получилось — после разговора с бароном бабушка сразу же куда-то уехала. Когда она вернулась, я не знал, но судя по тому, что ужинать мне пришлось одному — поздно.

Весь вечер и половину ночи я переваривал полученную от немца информацию, и чего только не надумал за это время, пытаясь вычислить предателя. Но так и не смог прийти ни к одной версии, которая бы меня полностью устроила — все были в чём-то нелогичны, а то и глупы. В итоге я решил, что надо откровенно поговорить с бабушкой и честно сказать ей обо всём, что меня тревожит.

Однако это решение меня особо не успокоило, и в три часа ночи я понял, что шансов уснуть у меня нет. Разум кипел, он уже вопреки моим желаниям строил гипотезы и не хотел расслабиться и отдохнуть даже на несколько часов. Я с грустью вспомнил, как в подобных ситуациях в Восточном Агата управлялась с этой проблемой за пару минут. Моя личная пани доктор знала, как заставить меня уснуть — просто клала ладонь мне на голову, говорила несколько особенных слов, и я отключался.

Но Агаты рядом не было, и я попёрся среди ночи к источнику. Там я надеялся успокоиться, собраться духом и мыслями, а заодно обдумать заново все версии. Успокоиться получилось, с остальным не вышло. Но зато вернувшись после источника к себе в комнату, я уснул сном младенца и проснулся от звонка будильника ровно за полчаса до завтрака. Быстро оделся, умылся и побежал в обеденный зал в надежде застать там бабушку.

Княгиня Белозерская уже сидела за столом и пила кофе. Увидев меня, она едва заметно кивнула и улыбнулась. Я поприветствовал бабушку и сел на своё место.

— Я внимательно тебя слушаю, Рома, — неожиданно сказала бабушка, и заметив, что я от этих слов немного растерялся, добавила: — Ты ведь хотел со мной поговорить?

— Хотел, — сказал я. — Вы можете чувствовать такие вещи?

— А чего тут чувствовать? Ты вчера вечером несколько раз интересовался у прислуги, не приехала ли я. Вот я приехала. И внимательно тебя слушаю.

То, что бабушка так сразу перешла к делу, имело свои плюсы — мне теперь не нужно было подводить разговор к нужной теме. Я собрался духом и сказал:

— Считаю неправильным держать в себе некоторые вещи и хочу рассказать Вам о них.

Бабушка отставила чашку с кофе в сторону и сделала такое лицо, будто больше всего на свете её хотелось меня выслушать.

— Вчера после допроса барона фон Лангермана я много думал о том, кто передал немцам информацию о спецоперации. И иногда мне в голову приходили мысли, которые… — я не мог подобрать правильных слов, боясь обидеть или разозлить бабушку. — Которые кажутся мне совсем уж дикими, но при этом…

— Ты думаешь, что это я? — перебила меня бабушка.

— Нет, я так не думаю. Но иногда мне кажется, что Вы знаете, кто это.

— С чего ты сделал такой вывод?

— Вы сказали, что мне лучше не знать, кто нас предал. И Вы не провели допрос при помощи магии, дав барону возможность солгать.

— Звучит, как обвинение в сговоре с фон Лангерманом, — заметила бабашка.

— Простите, я имел в виду другое — то, что без магического воздействия у него был шанс солгать. Но больше всего, как я уже сказал, меня смущают Ваши слова, что мне лучше не знать, кто нас предал.

— Я действительно так считаю. Вот я сама не знаю, и меня это даже не интересует. И тебе лучше не знать. Причём тебе в первую очередь!

— Но почему? — удивился я.

— А вдруг это твой отец? — спросила бабушка. — Ты не думал о таком варианте?

— Думал и не раз.

— Впрочем, если это Николай, это будет лучшим вариантом.

— Почему?

— Потому что просто представь на минуточку, что это кто-то из окружения Романова. Кто-то из высших чинов, например, Милютин или Валуев. Представил?

— Кто угодно, но только не Иван Иванович! — вырвалось у меня.

— Хорошо, не Иван Иванович, — улыбнувшись ответила бабушка. — Пусть это будет просто условный Валуев. И вот ты узнал, что он предатель. Ты ведь расскажешь об этом Романову. Расскажешь?

— Расскажу.