Возмездие

— Много чего. Например, меня интересует точное количество подростков, содержащихся в подготовительных центрах проекта «Вархайт».

— На этот вопрос я не могу ответить.

— Придётся.

— Нет. Если я так поступлю, это будет считаться изменой империи. А я не изменник.

— На самом деле, примерно такой ответ я и ожидала, — сказала бабушка. — Но Вы мой гость, и из вежливости я должна была предложить безболезненный вариант.

Барон хотел на это что-то ответить, но бабушка не дала ему этого сделать. Она, не вставая с места, протянула правую руку ладонью вперёд в направлении немца и стала очень серьёзной — видимо, концентрировала силы и энергию. Фон Лангерман тут же изогнулся дугой, будто его парализовало. Он слегка затрясся, а стоявшие за спиной барона охранники приготовились ловить его — шансы упасть под действием заклятия со стула были очень высоки.

Но пока фон Лангерман не падал. Барона трясло, глаза его закатились, но судя по очень напряжённому лицу бабушки, немец держался — его защиту княгиня Белозерская пока ещё не пробила. Она полностью обездвижила нашего пленника, но, видимо, в его сознание залезть не могла.

Бабушка встала и подошла к барону со спины, положила обе ладони ему на голову и принялась начитывать какое-то заклятие, как обычно, на карельском. Людвиг фон Лангерман держался, разве что трясти его стало немного сильнее, а глаза закатились так, что зрачков уже не было видно. На нас «смотрели» белки глаз — зрелище было не очень приятное, я бы даже сказал, жутковатое.

Примерно через три минуты бабушка убрала руки от головы барона и сказала:

— Сильная защита стоит. Очень сильная. Скорее всего, сам Вилли накладывал. Оно и немудрено, барон знает много секретов.

— Такая сильная, что даже Вы не можете сломать? — удивился я, почему-то мне казалось, что княгиня Белозерская может всё.

— Сломать защиту не проблема, — ответила бабушка. — Если Тойво часок промучается, и он сломает. Но нам надо не сломать, а обойти её.

— Простите, но я не понимаю, в чём разница, — сказал я.

— Если я грубо сломаю его защиту, он нам всё расскажет, но не будет помнить нашего разговора. А нам надо, чтобы он был в сознании и всё запомнил, поэтому действовать нужно осторожно.

— Чтобы всё помнил? Как дядя Володя?

— Да. Это важно. Я не хочу, чтобы Вилли подумал, что я выпытывала у барона информацию, не касающуюся наших детей. Он может обидеться.

— А просто за то, что Вы пытали одного из его приближённых, он не обидится?

— Нет. Я в своём праве. Фон Лангерман несёт ответственность за то, что в своё время похитили тебя, и за похищение и пытки Дьяниша. У меня к нему есть личные претензии. И я могу их предъявить. Но переходить границы и лезть в дела империи я не буду. И надо, чтобы Вилли это знал.

— Он поверит словам барона?

— Вилли никому не верит. Именно поэтому мы и должны обойти защиту, а не сломать её. Вилли проведёт полное ментальное сканирование фон Лангерману, и тот вспомнит всё, что с ним здесь делали, до каждой мелочи и обо всём этом расскажет, — пояснила бабушка и обратилась к одному из охранников: — Позови Тойво!

Охранник тут же выскочил в коридор. Буквально через пять — семь минут он вернулся с Тойво. Бабушка тут же что-то сказала моему бывшему телохранителю на карельском, они быстро перекинулись несколькими фразами, после чего Тойво подошёл к барону спереди и приложил правую ладонь к груди немца, а левую к его лбу. Что-то сказал на карельском и сосредоточился.

Бабушка тем временем опять положила ладони барону на голову, и они с Тойво начали борьбу с магической защитой фон Лангермана. Возились почти полчаса, иногда переговариваясь на карельском. Когда я уже начал подумывать о том, что в Потсдам мы можем опоздать, княгиня Белозерская и её помощник разом убрали руки от немца, а бабушка улыбнулась. И я понял, что у нас опять появился шанс попасть на аудиенцию к Вильгельму Пятому без опозданий и с информацией.

— Оставьте нас! — приказала бабушка, и Тойво с охранниками сразу же покинули комнату.

Бабушка снова села за стол и спросила у барона:

— Вы готовы ответить на все мои вопросы?

— Да, Ваше Сиятельство, — ответил немец без каких-либо эмоций.

— Отлично! Тогда приступим, не будем затягивать. Но сначала я хочу Вас предупредить: информация, которую я планирую получить, касается лишь подростков, похищенных в России и других странах в рамках проекта, который Вы курируете. Я не собираюсь Вас спрашивать о целях и задачах этого проекта, меня интересуют только дети. Мне не нужна информация, разглашение которой может нанести вред Священной Римской империи или её императору. Я не буду задавать вопросы на такие темы. Вы это понимаете?

— Да, Ваше Сиятельство, — повторил фон Лангерман.