Возмездие

Заканчивалась вторая пара. Митя сидел на задних рядах аудитории рядом с Володей Иволгиным, бывшим одноклассником, а теперь одногруппником. В одной группе с Митей оказались еще несколько ребят. В общем, не нужно обживаться заново — знакомые все лица! Митька находился не просто в прекрасном настроении, в эйфории — кошмар последнего года кончился. Новгородский навсегда уехал из города, и, значит, можно забыть все, как дикий сон, который не имеет никакого отношения к реальной жизни. Можно начать жить заново — среди друзей и приятелей. Старых и новых знакомых. Можно не бояться вторников и пятниц, можно как прежде, легко и просто, разговаривать с мамой, не опасаясь выдать себя и навредить ей.

Потому что картины, пропавшие из Эрмитажа,

действительно висели на стенах квартиры Новгородского. И угроза посадить его мать, если Митя будет «дурить», не была пустой угрозой. Митя знал, как злобен, опасен и безжалостен его учитель.

Все, забыть об этом! Никогда не вспоминать! Ничего этого не было!

Впереди него сидела девочка из их группы — очень красивая и, как вначале показалось Мите, очень неприступная — Надежда Абрамцева. Худенькая, с огромными зелеными глазами и пепельными волосами, разбросанными по плечам. Признаться, он никак не ожидал увидеть на своем «заумном» факультете такую красоту. Вокруг нее, конечно, тут же закрутился вихрь поклонников. А она обратила внимание на него, Митю. На лекциях садилась поблизости, обычно на ряд впереди. Наверное, для того, чтобы он мог видеть ее пепельную гривку. И то и дело оборачивалась со всякими вопросиками.

Вот и сейчас она обернулась, вскинула на Митю зеленые глазищи:

—        Оленин, ты на вечер сегодня пойдешь?

—        А ты? — При взгляде на эту девушку лицо Мити немедленно расплывалось в улыбке.

—        А как же? Посвящение в студенты все-таки! А потом будет классная дискотека! Пойдешь?

—        Пойду.

Надя небрежно кивнула: дескать, кто бы сомневался? Конечно, пойдешь, раз там буду я!

—        Есть ужасно хочется! Пойдем в перерыве в столовку?

—        Пойдем! — эхом откликнулся Митя.

Девушка еще раз сверкнула глазами и отвернулась.

Володька сунул Мите тетрадный листок, на котором было написано: «Она в тебя втюрилась! Действуй на опережение!»

Оленин фыркнул и написал в ответ: «Тебе показалось!» Но в груди разливалось что-то незнакомое, какое-то неизведанное волнение. Даже дыхание перехватывало.

Чтобы успокоиться, Оленин пытался записывать за гнусавым, нудным лектором что-то из курса общей химии.

В перерыве Надя, подхватив рюкзачок, нетерпеливо притоптывая ножкой, дождалась, когда Митя выберется из середины ряда.

—        Ты не воображай себе! Я просто одна идти не хочу. А то привязываются сразу всякие!

—        Я и не воображаю, — огорчился Митя.

И, увидев его расстроенное лицо, Надя рассмеялась:

—        Какой ты смешной, Оленин. И симпатичный. Ну, идем!

Они вышли во двор. Перерыв — целый час. Столовая — в соседнем корпусе. Можно не торопиться. Невдалеке, на одной из скамеек, которые были разбросаны по всей территории и всегда заняты студентами, Митя увидел одноклассников: Голубева и Митрохину, которые поступили на платное отделение. Рядом с ними сидел Алеша Семенов. Тот самый, с которым у Мити был конфликт в походе. Максимыч говорил, что Семенов вылетел из универа. Значит, тоже теперь на платном. Вместе с Ромкой и Настей. Троица курила.

Настя увидела Митю с девушкой, мгновенно оценивающе осмотрела Надю и, презрительно скривив губы, шепнула что-то на ухо Семенову. Тот, широко улыбаясь, махнул рукой:

—        Оленин, привет. Подходи, покурим!

—        Надь, это мои одноклассники. И еще парень — мы вместе в поход ходили. Подойдем? А то неудобно.

Надя недовольно тряхнула челкой.

—        Нет, я их не знаю, чего мне с ними? Ладно, я пойду очередь займу. Подходи, если успеешь, может быть, пропущу тебя, — голосом капризной, но снисходительной красавицы проговорила она и, подняв головку, направилась к столовой.

Едва Митя приблизился к ребятам, Семенов громко, так, чтобы услышали все, кто находился в это время на соседних лавочках, произнес:

—        Ну, здорово, Оленин! Привет педерастам! Что, любовник твой в Москву перебрался? Кто ж тебя теперь защищать будет? И вообще, ты чего это с красивыми девчонками ходишь? Голову им морочишь?

Митя окаменел. Краем глаза он увидел, как дернулась спиной Надя, уже миновавшая компанию. Она не обернулась, лишь замедлила шаг.

—        А может, любовничек-то нашему Оленину в столице местечко готовит? — хохотнул Голубев. — А что? Говорят, у них там «страна голубых».

Семенов говорил что-то еще. Митя не слушал слов, вернее, уже не понимал их значения. Он слышал только бесконечно повторяющееся «педераст» и мгновенно установившуюся вокруг них абсолютную тишину. Казалось, даже птицы перестали петь. Все взоры были обращены на него, Митю Оленина. Еще он запомнил злорадный, мстительный взгляд Митрохиной.