Возмездие

—        Понятно.

—        Когда потребуется, мы результаты озвучим. А пока...

—        Понял! На роль убийцы претендует какая-то крупная шишка? Которую с кондачка не возьмешь?

—        Примерно так, — кивнул Турецкий.

—        Понято! — Алик допил коньяк, глотнул кофе. — Так я забираю материалы?

—        Забирай и действуй!

Зуев убрал улики в пакет и исчез.

Спустя полчаса из Питера позвонил Гоголев и сообщил, что Марина Борисовна Оленина выезжала в Москву в ночь на седьмое ноября. Билет куплен за десять минут до отхода поезда.

Это по данным о продаже билетов. Учитывая, что билеты эти сданы не были, а в поезда граждан нынче пускают лишь по предъявлении паспорта, можно с большой долей вероятности утверждать, что она действительно совершила путешествие в Москву.

«И обратно», — мысленно добавил Турецкий. Ибо уже знал, что Оленина вернулась в Питер седьмого же ноября дневным поездом, так же купив билет за несколько минут до отправления.

—        Спасибо, Виктор. Еще одна просьба: пробить ее адрес.

—        Это вообще момент. Подожди у телефона. Сейчас выясним...

Они поболтали о том о сем буквально три минуты, и Гоголев представил нужную информацию:

—        Оленина проживает по адресу: улица Хрустицкого, дом шестнадцать, квартира пятнадцать. С нею прописаны два сына, двадцати лет — Дмитрий и семнадцати лет — Александр. Твой тезка, значит.

—        Спасибо, Витя! С наступающим тебя!

—        Взаимно! Надеюсь, в будущем году свидимся!

—        Возможно, даже раньше, чем ты думаешь, — откликнулся Турецкий.

—        Привет Грязнову!

—        Это непременно! Ну, бывай!

Едва Александр положил трубку, как в кабинет ворвался только что упомянутый Вячеслав Иванович.

—        Привет! Как съездил? Какие новости?

—        Славка, ты как пулемет. Ну здравствуй! Как съездил? А черт его знает! Виделся с реставраторшей, порассказала она мне... Как говорится, знания умножают скорбь. С ее слов получается, что полотна Малевича и Филонова украл из Эрмитажа сам Новгородский.

Саша ожидал, что удивит друга.

—        А я ничуть не удивляюсь! — вскричал Грязнов — Этот подонок и не на такое способен!

—        А именно? Ты допрашивал Новгородскую?

—        Допрашивал, Саня. Сейчас я тебе пленку поставлю. Послушаешь — волосы дыбом встанут!

—        Послушаю. Давай я сначала кофе заварю. А то мозги с дороги ватные.

Саша засыпал в кофеварку свежую порцию кофе, раздумывая, в каком объеме выдать Грязнову информацию о Марине Олениной. Впервые в жизни ему не хотелось делиться со Славой своими подозрениями. Он разлил кофе.

—        А коньяк?! — вскричал Грязнов.

—        Наливаю! Что это ты такой возбужденный?

—        Сейчас и ты возбудишься, это я тебе обещаю.

Грязнов включил диктофон на «воспроизведение».

Саша пил кофе, курил, слушая запись.

Вот голос Веры Павловны смолк, пленка еще некоторое время шуршала пустотой. Наконец Слава нажал кнопку. И еще несколько секунд они сидели молча.

—        Это что же? Он совратил своего сына? Пусть приемного, но сына? Ушам не верю! — воскликнул Александр.

—        И я не поверил бы. Если бы не видел Новгородскую, когда она все это мне поведала. В такие минуты не лгут. И такими вещами не играют. Я получил официальное заключение медиков: Костя Новгородский действительно подвергался сексуальному насилию.

Саша молчал, прикурив следующую сигарету от предыдущей.

—        Чего молчишь-то?

—        Да я задумался... Представил себе... не дай бог, конечно. Представляешь, Слава, вот пристрелили бы меня, скажем...

—        Кто?

—        Да кто угодно. Мало, что ли, за пятнадцать лет возможностей было пулю поймать?

—        Ну... И что?

—        И вот моя Ирина вышла бы с горя замуж за такого Новгородского. А что? Заботливый, внимательный... А он бы мою Ниночку... Знаешь, я бы с того света пришел и удавил бы его собственными руками.

—        Господи! Чего ты несешь-то? При чем тут ты? Ирина?

—        А что? А при чем была Вера Павловна. Или... — Саша хотел добавить «еще кто-нибудь», ибо страшная догадка уже вклинилась в мозг, застряла в нем занозой. Но он пока не давал ей развиться в четкую мысль. — Я к тому, что Вера Павловна вполне могла «заказать» супруга...

—        Могла бы! Она и не отрицает. Она, как ты слышал, сама готова была его убить. Но Новгородская узнала правду только там, за границей. Это подтверждают и врачи: она впервые привела сына на обследование по возвращении из Египта. Как же она могла организовать убийство из-за границы? В течение недели? Она все же не главарь итальянской мафии.

—        Что ж, значит, возвращаемся к исходному. Честно говоря, я впервые в жизни не очень расстроюсь, если мы не найдем убийцу.

—        А Мостовой? На него, что ли, труп вешать будем?

—        Ну какой он убийца, Слава? Сам понимаешь,

что влип парень по-дурацки. Нужно будет выделить в отдельное производство хищение картин и передавать дело в суд. А парня можно выпустить пока под подписку.

—        Так его же родители увезут! Спрячут в какой- нибудь Швейцарии. Ты же сам это говорил!

—        Говорил... Я думал, он выведет нас на убийцу. Не вышло.