Возмездие

    Дед Матвей вырывается, наклоняется над колодцем, смотрит вниз и цепенеет. Поднимает глаза, его взгляд встречается со взглядом Серегина. Боль, ужас в глазах деда. Он ищет руками опоры. Его подхватывает сзади Серегин. Отводит в сторону, сажает на бревно. Все подходят к деду Матвею.

    Дед. Да как же так… бабы ведь, ребятишки…

    — Матвей Егорович! Не надо… держись, — тихо говорит Серегин, — мы им это все… все… запомним… Кровью… смертью ответят…

    Домик геологов. В маленькой комнатке собрался штаб отряда — Млынский, Серегин, Алиев.

    Алиев обращается к Млынскому:

    — От наших разведчиков Иванова и Бондаренко ничего нет.

    — Возможно, убиты, — отозвался Серегин.

    — Не верится мне, что такие ребята, как Бондаренко и Иванов, не сделав дела, погибли. Не верится, — говорит Млынский.

    Ночь. Бондаренко и Иванов пробираются вдоль переднего края линии фронта. Глубокая осень, листва на деревьях облетела, а на смену холодным затяжным дождям пришла ранняя промозглая стужа.

    Выбиваясь из последних сил, простуженные и голодные, они подобрались к пойме небольшой заболоченной речушки с извилистой полоской кустарника посередине. Здесь окопы обрывались, оставив между двумя буграми узкий спуск к берегу. Совсем рядом, справа и слева, упираясь в бугорки, проходил передний край немцев.

    Противоположный низкий берег выхватывался из темноты равномерно вспыхивающими и медленно падающими осветительными ракетами. Разведчики лежали у края дубняка, перед спуском к берегу реки.

    — Переходить будем здесь, — шепотом сказал Бондаренко. Иванов кивнул.

    — Ко сиу отходит немчура, Семен. А какой сегодня день?

    — От рождества Христова? — улыбаясь, спросил Бондаренко.

    — От Млынского, — ответил Иванов.

    — Сегодня за восемнадцатое перемахнуло… Двое суток по переднему краю ползаем…

    — Да, — вздохнул Иванов. — Контрольный срок прошел… Что там Иван Петрович о нас подумает? А, Семен?

    — А что было делать? Верст двести с гаком отмахали. Вон фронт куда откатился. Москва-то рядом.

    — Хорошо, если решил, что убиты… — продолжал Иванов, — а если… Мне никак нельзя пропадать, Семен!

    — Пройдем! — прошептал Бондаренко.

    — Вроде затихли! Поужинали фрицы, — заметил Иванов.

    — Давай и мы подхарчимся, — предложил Бондаренко.

    — Энзе? — спросил Иванов.

    — Энзе! — усмехнулся Бондаренко. — Легче будет идти…

    Иванов достал из кармана сухарь, ручкой ножа расколол его. Протянул половину Бондаренко. Собрал с руки крошки.

    — Витамины! — улыбнулся он.

    Свет вспыхнувшей ракеты осветил осунувшиеся, давно не бритые лица… Темнота…

    — Готов? — спросил Бондаренко.

    — Готов!

    — Пошли!

    Вжимаясь в землю, Иванов стал медленно ползти к берегу. Обогнув бугор, остановился у камышей… Пополз и Бондаренко… Свет ракеты выхватил участок поймы… Где-то вдалеке прозвучала пулеметная очередь…

    Зажглась еще одна осветительная ракета; опускаясь, она осветила мертвым светом передний край обороны немцев. Бондаренко повернул голову назад и увидел на бугре торчащий из окопчика пулемет. Блеснула немецкая каска.

    Иванов посмотрел на Бондаренко, зашептал:

    — Вдвоем не пройдем! Ползи!.. Я отвлеку!

    Бондаренко молча достал из-за пазухи гранату с привязанным к ней письмом Млынского.

    — На, — сказал он, протягивая гранату. — Иди ты! Иди! Иди! — Увидев, что Иванов хочет ему возразить, резко сказал: — Выполняй приказ! — и мягко добавил: — Иди, Петро, тебе нельзя пропадать…

    Иванов тяжело вздохнул и медленно пополз в камыши.

    Бондаренко, немного подождав, пополз назад к дубняку… Он остановился у крайнего дерева рощи. Справа и слева от. него находились пулеметные точки. Достав две гранаты и сняв с шеи автомат, стал вглядываться в темноту. Сплошная моросящая мгла… Тишина…

    С бугра раздалась пулеметная очередь. Светящиеся стрелы пересекли борозду… Второй пулемет — справа — начал обстреливать кустарник… Сразу две ракеты осветили всю пойму… Иванов был виден… Очередь трассирующих пуль исчезла впереди и сзади него…

    Резко повернувшись, Бондаренко бросил гранату в пулемет, стрелявший по кустарнику… Взрыв… Комья сырой земли посыпались на него… Вскочив на ноги, он метнул вторую гранату в другой пулемет… Ослепительно яркая вспышка близко взорвавшейся гранаты и летящий на него немец было последним, что увидел Бондаренко.

    Домик геологов. В комнате штаба — Млынский, здесь — и майор Алиев. Усталый, вымазанный в грязи Вакуленчук жадно пьет кипяток из кружки, шумно грызет сухарь…

    Майор разворачивает карту.

    — Так… Это твои предположения или уверенность, мичман? — спрашивает майор.

    — Какие там предположения… Два дня на брюхе елозил. Армейский склад с горючим…

    Вакуленчук рассказывает, как во время дальней разведки его группа обнаружила немецкие склады.

    Млынский, пододвигая к Вакуленчуку карту, интересуется:

    — Покажи, где это.

    — Вот здесь, в районе Подсвятья.

    Серегин (подсчитав по карте). Километров сто от нас. Три перехода, не меньше.

    Мичман. Подходы только со стороны леса. Но вот здесь — вышки с пулеметчиками.

    Серегин. Сколько?

    — Пять. Ну, если потихоньку, то можно подойти к самым проволочным заграждениям.

    Млынский, продолжая внимательно слушать и смотреть на карту, спрашивает:

    — А что со стороны реки у озера?