Возмездие

    — А что если… одновременно с авиацией подключить отряд Млынского?.. Летчики начнут, а Млынский закончит, — предлагает Садовников.

    — Резонно, резонно! — немного подумав, отвечает Ермолаев. — Но для этого нужно, чтобы удары были нанесены накануне наступления. Надо точно знать час наступления фон Хорна…

    Лагерь Млынского.

    В избу входит дед Матвей. Млынский спрашивает егоз

    — Готов, Матвей Егорович?

    — Солдат всегда готов, товарищ майор! — с хитрецой отвечает дед Матвей.

    — Ну, присядь на дорожку. Чайку выпьешь? — Млынский берет чайник.

    — Да нет, я уже попил.

    — Оружие у тебя есть?

    — Есть, а как же!

    — Покажи.

    Дед Матвей достает пистолет и показывает его командиру. Млынский мягко забирает у деда оружие.

    — Береженого бог бережет. Отдам, когда вернешься. Задание у тебя ответственное. Штаб фронта ждет.

    — Понимаю, Иван Петрович.

    Млынский продолжает напутствовать Матвея Егоровича:

    — Ты… погоди. Ты к отцу Павлу сразу не иди… Потрись в церкви, оглянись, не притащил ли хвоста… Ну, как водится, свечку поставь, помолись…

    Дед Матвей с грустью в глазах говорит:

    — Свечку поставить можно. Анастасьюшке моей.

    — Ну вот… Не забыл молитвы-то?

    — «Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое…». Помню, надо же… — усмехнулся дед Матвей. — Я ведь в бога давно не верю, Иван Петрович.

    — Ну, ты и теперь не верь. А все-таки храм божий. Млынский и дед Матвей смеются.

    Лес у станции. Глубокий снег. По лесу идут для смены караула Охрим, Игнат и впереди них Вакуленчук.

    Они вышли к опушке леса. Впереди — заснеженное поле. Вдали на пригорке — станция. Мичман прикладывает обе руки ко рту — и раздается крик кукушки. Из густого кустарника поднимается голова солдата. Он и его напарник подходят к Вакуленчуку.

    — Смена пришла! — говорит Вакуленчук. — Намерзлись?

    — Два часа лишних пролежали, — ворчит солдат.

    — Как на станции?

    — Шесть эшелонов прошли на север, к фронту, три из них — с танками. Четыре вернулись порожняком и два эшелона — с ранеными.

    Вакуленчук берет у Игната бинокль, смотрит, возвращает бинокль. На станции видны маневровые паровозы, вагоны, цистерны, вышки с пулеметами. Медленно двинулся и вытянулся кишкой состав с цистернами. Два паровоза, набирая скорость, вытаскивают его на выходные семафоры. Вакуленчук приказывает Игнату принять пост и напутствует:

    — Будь повнимательней. Смену пришлю к ночи.

    — Есть, командир! — отвечает Игнат.

    Вакуленчук с двумя солдатами скрылись в лесу.

    На посту расположились Игнат и Шмиль. Игнат смотрит в бинокль. По железной дороге едет дрезина.

    — Прижился ты, Охрим, в лесу-то! — закурив, говорит Игнат.

    — Кури осторожней, — делает ему замечание Охрим.

    — А ты, я гляжу, пугливый стал, даже чересчур! — замечает Игнат. — Небось забыл про своих хозяев-то, а? — смотрит на Охрима.

    Охрим насторожился.

    — Чего смолк? Испугался? Ха-ха-ха!…..засмеялся

    Игнат и внятно произнес: — Тебе привет от Совы!..

    Охрим ничего не ответил.

    — Слышь, Охрим? Тебе привет от Совы!.. — повторил Игнат.

    — Сова живет у дятла!.. — ответил Охрим.

    — У дятла!.. — подтвердил, улыбаясь, Игнат и добавил — Ну вот и обменялись по всей форме… Засиделись мы тут с тобой и ничего не сделали!.. Не сносить нам головы… В общем, сегодня вечером надо устроить панихиду.

    — Не рано ли?.. — замечает Охрим.

    — Смотри, чтоб поздно не было! — зло обрывает его Игнат. — Они еще чего-то затевают. Я возьму на себя Млынского, комиссарчика и Серегина, они всегда в одно время в избе собираются… А ты Наташку и рацию кончишь. Чтобы одновременно… После развода придешь на кухню, там у меня гранаты припасены… Сделаем — и тиканем!

    — Ладно! — угрюмо ответил Охрим.

    Землянка радиста.

    Наташа расшифровывает радиограмму, рядом стоит Млынский.

    — Что там? — нетерпеливо спрашивает он.

    — Опять запрос насчет разведданных, — отвечает Наташа, передавая листок Млынскому.

    — Когда следующий сеанс?

    — Дали время через каждые два часа… Очень ждут…

    Входит Алиев.

    — Дед Матвей появился.

    — Где он?

    — На заставу приполз. Совсем плох старик. Зина уже там.

    — Наташа, передай: на связь выйдем позже, — говорит Млынский и вместе с Алиевым выходит из землянки.

    На ложе из сосновых веток полулежал дед Матвей. Пламя от небольшого костра, прикрытого сбоку пологом плащ-палатки, бросало слабые отсветы на его лицо. Он тяжело дышал. Потные волосы вылезли из-под рваной ушанки. Зина растирала ему обмороженные ноги. Солдат охранения помогал ей. Увидев Млынского, дед отстранил Зину.

    Майор наклонился над дедом Матвеем.

    — Матвей Егорович!..

    — Прости, Иван Петрович… — слабым голосом произнес старик, — подвел тебя дед Матвей… Заставы кругом, никак не пройти. Полем хотел было… да вот… снег куды большой. Прости… — Он попытался подняться.

    — Лежи-лежи, Матвей Егорович, — сказал Млынский. — Зина, продолжай…

    Зина снова принялась растирать деду ноги.

    — Внутрь немного бы, а? — сказал дед.

    — Сейчас, сейчас, — засуетилась Зина.

    — Значит, пройти никак нельзя? — вздохнул Млынский.

    — Я нынче не дойду, притомился… — тихо сказал дед.

    — Я пришлю людей с носилками, — сказал Млынский Зине. — Перенесите его ко мне в домик…