Возмездие

– Это кто здесь видная и привлекательная женщина? – громовым голосом спросила она, – Вот эта шавка что ли? На счет видной – не спорю: видна, когда орать начинает, а насчет привлекательной – не знаю. Если ее умыть, то и вся привлекательность в раковину стечет.

От таких обидных слов Лизонька покраснела и отошла назад, спрятавшись за спину многострадальной Изольды Лукьяновны, а оттуда уже позволила себе ответить:

– На себя посмотри – бочка с пивом!

Тут Сара повернулась к ней всем своим корпусом и Лизонька, словно растворилась в воздухе – ее стало не слышно и не видно.

Надо заметить, что Сара габаритов была очень необъятных, да к тому же на пол головы выше всех присутствующих, а посему и возражать ей никто не решался.

И тут, в момент возникшей паузы из-за двери Изольды Лукьяновны донесся звон бьющегося стекла.

– Ах! – воскликнула та, – он разбил люстру!

– Неужто ту – из чешского хрусталя? – всплеснула руками Марья Степановна из угловой квартиры.

– Ту! – с горечью в голосе, подтвердила Плешивцева.

– А ведь просила я тебя тогда – продай! В два дорога бы купила – не продала! Сейчас бы висела у меня – целехонькой была. А теперь что? Ни люстры, ни денег!

– Да хватит вам, у человека горе, а вы со своими глупостями лезете, – оборвала Сара.

В этот момент на лестнице показалась бригада скорой помощи.

– Здесь больной? – спросил врач в белом халате.

– Да, да, сюда, – засуетилась Изольда Лукьяновна и распахнула дверь своей квартиры.

Врач и два санитара вошли в квартиру, следом за ними устремилась толпа любопытных соседей, давно жаждущая зрелищ.

Взору всех вошедших предстал инженер Плешивцев – уважаемая интеллигентная личность. Правда вид его был далек от такой характеристики – волосы на голове торчали в разные стороны, пижама его, от усердных боев с призраками, в нескольких местах разорвалась и свисала клочьями. Влас Власович гордо и невозмутимо стоял посреди груды битого стекла, перевернутых стульев, сложенных в виде баррикад, озирая при этом победным взором вошедших.

– Ты посмотри, мужик совсем рехнулся, – прошептал на ухо Саре ее муж, – сейчас его свяжут и в машину. А прикидывался такой важной птицей!

– Да ты лучше на прихожку посмотри, – так же шепотом произнесла Сара, – я ж тебе, дураку, второй месяц о такой толкую. Наша совсем поизносилась – пора на дачу увозить.

Любопытные соседи, столпившиеся у входа в комнату, тихо перешептывались, обсуждая увиденное.

– Ну-с, – произнес не молодой врач, обращаясь к Плешивцеву, – и что это мы тут среди ночи делаем?

–Они приходили за мной, – пробубнил Влас Власович, слегка съежившись от стыда и, спрятав в глубину души переполнявшие его победные чувства, – они хотели меня убить.

– Ага, а вы их палкой! Только скажите, где ж теперь они, те, кто приходил к Вам?

– Исчезли! Они не люди – призраки. Думают, что управляют миром. Все они – тени, черные тени, палачи душ людских: черви, грызущие изнутри. Вы должны помочь мне и расправиться с ними!

– С кем: тенями, призраками или червями? – смеясь, спросил санитар.

– Вы мне не верите, смеетесь. Думаете, я сошел с ума! Нет! Я при памяти и знаю, что делаю.

– Конечно при памяти, – продолжил врач, – и люстру при памяти разбили, и мебель перевернули. Только с памятью Вашей что-то не то творится, стало. Вот поедете с нами сейчас, мы Вас подлечим, память прежнюю вернем и как раньше, будете здоровехоньким.

– Сейчас в психушку заберут, – вполголоса произнесла Лизочка.

Эти слова расслышал Плешивцев и, осмотрев собравшуюся толпу, произнес:

– Ну что ж, я согласен: в психушку так в психушку – вам всем только хуже будет, а мне уже все равно! Я лишь хочу попросить исполнить мое последнее желание.

Врачи и санитары переглянулись, пожав плечами, и вопросительно посмотрели на тихо всхлипывающую Изольду Лукьяновну. Та, поняв их вопросительные взгляды, произнесла:

– Разрешите ему последнее желание. А что ты хочешь, Волосеночек мой?

Взглянув печальными глазами на жену, он ответил:

– Только пять минут полежать в нашей кроватке и проститься с ней.

Врач рассмеялся на такую просьбу и одобрительно кивнул головой.

– Идите, голубчик, идите! А потом в машину и поедем.

Повернувшись, Влас Власович медленно побрел к спальне. За каждым его шагом пристально наблюдали собравшиеся соседи. В ком-то из них в тот момент промелькнула жалость и сострадание, на лицах некоторых саркастические усмешки.

Плешивцев вошел в спальную комнату, тихо прикрыл дверь, приблизился к кровати, лег в нее, осмотрел печальным взглядом полутемную комнату, закрыл глаза и … умер!

Через пять минут первой в комнату вошла Изольда Лукьяновна, подошла к мужу, тронула за руку, но, увидев его бездыханным, вскрикнула и, потеряв сознание, рухнула на пол.

На крик тут же вбежали санитары, следом за ними устремилась толпа соседей. Но, оценив произошедшее, лица толпившихся соседей сразу переменились. Насмешки и ухмылки сменились на скорбь и застывший ужас в глазах. Словно по команде все попятились назад к двери и, выскочив на лестничную площадку, молча разошлись по своим квартирам.