Возмездие чернокнижника (СИ)

Апион рассвирепел: какой-то грызун-переросток ему угрожал! Он был Неуловимым, его уважали многие бандиты — а тут всякая крыса думает о нём бог знает что. И Апион кинул в крысиного царя кинжал.

Царь выставил свою лапу, скорее даже руку — и зачарованный кинжал сперва остановился в полёте, а потом полетел обратно в человека. Да, он владел силами Хаоса. Апион поймал кинжал на лету и вставил обратно в ножны. Тогда безумный крыс задул на него. Это дыхание оказалось ледяным и очень сильным. Даже живя в северной стране, Грант никогда не сталкивался с таким лютым холодом. И он понял, что крысиный царь может его попросту заморозить, ведь он обладал артефактом Хаоса — сердцем могучего бога холода. Вор наложил на себя заклятие теплового щита, однако ледяное дыхание всё равно пробивало его до костей.

Чуть пригнувшись, Апион метнул в царя «кошку» на верёвке. «Кошка» ударила крысака по голове, и в его глазах появились проблески разума. Он перестал извергать волны холода и спросил:

— Чего тебе надобно, чужак?

— Мне нужно сердце Карерона — вот этот гигантский синий камень.

— Никогда! — искра разума вновь погасла в крысиных глазах, на губах выступила пена, — Я ни за что не отдам тебе камень, чужак! Приготовься к смерти!

И тут со всех сторон раздался крысиный писк, в котором явственно слышались страх и отчаяние. Крысиный город чего-то испугался. Что-то страшное, огромное, гораздо большее, чем сам Апион, шло в тронный зал.

— Похоже, чужак, ты — единственный, кто ускользнул живым от пещерного паука, — услышал Апион голос крысиного царя, — Думаешь, ты сумел убил его простым выстрелом в голову? Нет, ты всего-навсего лишил его сознания, а теперь он идёт сюда, чтобы пожрать всех нас.

И действительно, через пару мгновений в зал ворвался паук. Лучники принялись стрелять в него, а царь уже атаковал не человека, а паука. Весь крысиный город боролся с вторжением чудовища, и Апион спокойно взял камень. Первые три секунды Сердце Карерона казалось очень тяжёлым, но с каждым мгновением почему-то становилось всё легче. И Грант побежал обратно к люку, причём значительно быстрее, чем раньше. Более того: ему как-то удалось одним гигантским прыжком преодолеть речку с лягушкой. И, уже почти добравшись до люка, Апион понял, что эти сверхчеловеческие силы ему дал камень — артефакт Хаоса. И что эта мощь навечно будет с ним, если он оставит камень себе. Да, именно навечно, ибо Сердце Карерона дарит бессмертие. Правда, цена такого бессмертия великовата — изуродованная душа и покалеченный разум. Нет, — подумал Апион, — такая сила мне не нужна. И потерял сознание.

***

Апион стоял в горах Крайнего Севера. Рядом с ним строились армии нежити, причём каждый отряд мертвяков возглавлял некромант. А начальником всей армии смерти был лорд Шакир.

— Милорд, поздравляю вас с успешным призывом Карерона, — сказал Апион.

— Слава великому Карерону и лорду Шакиру! — кричали некроманты.

Перед Грантом и Шакиром возвышалось гигантское ледяное существо.

— Карерон, повинуйся мне! — приказал Лорд Шакир.

— Ты не можешь повелевать мной, червяк! — прогремел Карерон и одним ударом своего могучего кулака раздавил чёрного мага как муху. Затем он ударил и Апиона, а тот от сильного удара… проснулся.

Что только за чертовщина не приснится, — с облегчением подумал Апион, достав из кармана пакет, в который и положил камень, — пора идти к милорду.

Камень слабо светился, источая эманации Хаоса.

Глава 7. Тени сгущаются

Стояла ночь. Прошло два часа с наступления полуночи. Началась среда, двадцать седьмое мая. Элиддин и Ларратос летели на спине Руханнура обратно в Стейнгард. Ларратос посмотрел на поломанную деревянную ногу Элиддина.

— Господин Эли, я, будучи практикующим магом, могу починить ваш протез, — произнёс Ларратос. — Только для этого нужна палка.

— Спускайся, Руханнур! — приказал Элиддин, и Руханнур пошёл на снижение. Паладин взмахнул рукой, очевидно, используя силу Абсолюта и от дерева оторвалась сосновая ветка размером как раз со сломанный протез.

— Ресторо! — крикнул Ларратос, сделав пасс руками. Палка приросла к уцелевшей части деревянной ноги Элиддина и приняла соответствующую форму.

— Неплохо, — улыбнулся Элиддин, — помню, во времена моей молодости таких эффектных заклинаний ещё не было.

— Господин Эли, — сказал Ларратос, — я бы хотел ещё поговорить с вами об Абсолютном Законе, — Вы сказали мне, что Абсолют, создавая человеческий разум, даёт ему свободу выбора, то есть, следовать пути Абсолюта или нет, грешить или не грешить.

— Совершенно верно.

— Значит, нет никакой разницы, грешен человек или праведен?