Возмездие неизбежно

По коже пробежали мурашки. Подбадривая себя выкриками, восставшие собрались в кулак и нанесли самый ожесточенный удар, клином вспарывая редуты римского войска. Легионеры дрогнули, натиск варваров дал свои плоды. Первыми не выдержали манипулы из скроенного впопыхах легиона Квинта Ария. На глазах олигарха легионеров буквально втиснуло в вал, который стал настоящей костью поперек горла легатов. Римляне падали в ров, где все еще тлели угли, обжигались, вопили не своим голосом, но замолкали, когда сверху на них наступали сапоги товарищей. Понимая, что войско не устоит, легаты скомандовали офицерам из манипул второй линии отступить вдоль стены и попытаться зайти восставшим во фланги. Тщетно, затея с треском провалилась. Рабы поджимали. Римлян спас удар Луция Квинкция, который вместе со своей конницей вихрем зашел в тыл восставших. Однако даже стремительная атака Квинкция не смогла переломить исход этой битвы. Кавалерия выиграла лишь миг, прежде чем тактическое отступление легионеров превратилось в бегство. Тучи над римскими легионами сгущались. Поле перед городским гарнизоном усеялось телами павших в этом бою людей. Всюду были трупы восставших, но еще больше вокруг было римских тел, которыми был усеян ров и вал. Рабы не жалели себя в этом бою, но забирали с собой жизни римлян.

Пришло осознание, что в эту ночь у стен Фурий никто не станет брать пленных. Крассовский вздрогнул, когда понял, что Марк Муммий и Публий Консидий Лонг, командиры его левого и правого флангов, отправились по ложному следу. Спартак собрал под Фуриями все свои силы.

Крассовский был готов к тому, что в любой момент Лицию Фросту, а затем и ему самому придется вступить в бой. Он крепче стиснул рукоять гладиуса, переступил с ноги на ногу и встал в боевую стойку. Сегодня он поучаствует в сражении лично. Марк Робертович гулко выдохнул и приготовился к драке с вплотную подошедшими силами рабов, как вдруг со всех сторон послышались крики офицеров восставших. Олигарх вслушался, не веря своим ушам.

– Отступление! – кричали со всех сторон.

Это было невероятно! Рабы, которым осталась самая малость до того, чтобы вынудить олигарха выбросить белый флаг, капитулировать и признать свое поражение от жалкого раба, вдруг сами начали отступление. Марк Робертович видел озадаченные лица своих легатов, которые не понимали ровным счетом ничего.

– Корнелий, что происходит? – Олигарх миновал кольцо ликторов и подбежал к командиру войска.

– Я не знаю! – вскричал Сулла.

Силы восставших, вместо того чтобы добить римлян, потерявших всякий боевой дух, отступали. Последнее, что увидел Крассовский, прежде чем его ликторы буквально силком поволокли олигарха прочь от городских стен, была медленно поползшая вверх решетка фурийских ворот. В проем устремились легионы восставших.

Не прошло и получаса, как решетка все так же медленно опустилась вниз. Крассовский теперь уже с безопасного расстояния рассматривал поле боя, усеянное тысячами трупов. Только что ему донесли, что происходило и почему Спартак вдруг отступил. Вслед за бессонной ночью олигарха ждал тяжелый день. К Фуриям подходил Гней Помпей. Рядом лежала голова Феликса Помпеянца, которую принес олигарху Лиций Фрост.

* * *

Я пребывал в отвратительном расположении духа. Слухи таки обрели под собой почву, и как! Сегодня ночью чья-то невидимая рука воткнула нож в мою спину. Помпей вырос из ниоткуда, тогда как я не придал этим слухам совершенно никакого значения! Угроза превратилась в реальную опасность. А ведь я так тщательно отметал любые слухи о появлении Гнея Помпея Магна, игнорировал доводы! Появление Магна на поле боя было моим личным провалом и катастрофой. Я успокаивал себя тем, что слишком поздно узнал о возможной опасности и уже ничего не смог бы изменить. Подвела интуиция, на которую я так часто полагался в последнее время. С треском провалился казавшийся удачным план. Но самое главное – уцелел Красс, который по всем законам логики и здравого смысла должен был пасть на поле боя в эту ночь. Я даже не удосужился пустить в округу разведчиков, которые уберегли бы нас от неожиданного появления сил Помпея на горизонте. Мнимая победа над Крассом вскружила мне голову…