Возмездие за безумие

В июле две тысячи шестого Юле исполнилось восемнадцать лет. Девушка перешла на второй курс технологического института. К учёбе Юля никакого интереса не проявляла, а на расспросы Виктора, устроившего дочь на факультет экономики и управления производством, отвечала коротко и неохотно. Гале, как матери, было понятно, что быть экономистом, а уж тем более руководителем производства, как это предполагал Ухов, их дочери не суждено. По натуре Юля оставалась мягкой и ранимой, что было совершенно несовместимо с требованиями приобретаемой профессии.

– Ну, может потом в тебе, Юлечка, какой-то интерес проснётся, – об учёбе и будущем Галя разговаривала с девушкой заискивающе, боясь употреблять властные нотки: мать уже давно поняла, что любой конфликт дочери с самой собой или с обстоятельствами вокруг неё выражается в форме нервных срывов. В такие периоды Юля была склонна к депрессиям, жаловалась на боли в спине и, особенно в шее, вела себя вяло и зависимо от Гали.

Первые признаки психосоматических болей появились у Юли ещё тогда, когда она занималась теннисом. Не зная, как объяснить Виктору уже вполне конкретное и осознанно сформированное нежелание тренироваться, мать и дочь стали давить на отеческую жалость. Весной две тысячи второго, когда Юле пошёл четырнадцатый год, у неё начались обычные для девушек циклические проявления, и на этом фоне появились первые признаки расстройства. В критические дни Юле не хотелось не то чтобы тренироваться, даже просто выходить из дома. Необходимость вставлять неудобные самокрутки из бинтов и ваты, менять их каждый час, глотать анальгин и но-шпу, приглушая боли внизу живота, нервировали. Страх перед деспотичностью отца, неспособного понять такие мелочи и отвечавшего, что Юля не одна такая, все с «этим» живут, заставлял дрожать перед каждым объяснением с отцом по поводу пропущенных тренировок. Дорого оплачивая занятия, Ухов приходил в бешенство, узнав, что его деньги улетают на ветер. Ещё большее негодование вызывала в нём мысль о разбивающихся мечтах видеть дочь среди профессионалов тенниса. К четырнадцати годам Юля, несмотря на прогнозы тренера, не выиграла ни одного матча среди сверстников.

– Да она же на корте под себя в штаны ходит, Виктор Михайлович, – объяснял Саня эмоциональный фон девочки, выходящей на соревнования, – Если бы она на спаррингах хоть раз сыграла так, как играет на тренировках… Эх, да что там говорить! Психологически Юля слабая. Вот и всё объяснение.

Про то, что в своей возрастной категории Юля была, чуть ли не самой слабой по всем скоростно-силовым показателям, Саня молчал. Как молчал он и о том, что в наклоне вперёд девочка не может пальцами рук достать землю, настолько она была тугой. Увлекая детей и родителей самой игрой, эффектами спорта, никто теперь не заботился о развитии тех самых базовых качеств спортсмена, что составляли его суть, основу любого движения.

Старая советская школа, в которой любого начинающего спортсмена по году, а то и больше, держали на ОФП, развивая общефизической подготовкой двигательный потенциал, ушла. На смену ей пришли театральные мизансцены с просмотрами для родителей, приносящих на стадионы и в клубы свои денежки. Понятно, разве можно было впечатлить богатенького папашку обычным кувырком вперёд, да хоть и назад, полным шпагатом, хорошо выполненным тройным прыжком в длину? Зато как загорались глаза предков, осчастливленных видением своих чад в разящих позах на приёме мяча, в броске в ворота, в поддержке или, скажем, в удачно исполненном пируэте на льду! Тренера доброй советской школы, оставшиеся на мизерных зарплатах, продолжали как-то выживать. Но им приходилось несладко. Обеспеченные знаниями, надыбанными в компьютерах, молодые спортсмены никак не соглашались с тезисами о годовой пахоте во благо самого спорта. Всем теперь хотелось всего и сразу: сразу играть, сразу танцевать, сразу зарабатывать сумасшедшее бабло. Разрушительная власть денег проникла и в спорт, надёжно и надолго. Поэтому те, кто отказывался с первого дня тренировок ставить новичков на рулевые позиции, чаще уходили из спорта – грузчиками, продавцами, кем угодно, лишь бы иметь кусок побольше. В то же время на стадионах и в залах, в клубах и на кортах приживались молодые и шустрые дельцы от спорта, понявшие одну, но простую истину: движение – это жизнь. И чтобы жизнь была обеспеченной, нужно обеспечить движение таким образом, чтобы оно спонсировалось частным образом, в большинстве случаев за счёт родителей молодых спортсменов.