Возьми карандаши

— Сейчас нарочно? Ну ответь мне?

— Там голубь. Всё ещё сидит…

Ты покормила бы…

Как отрастают крылья

Куда-то перевозят остановку

В открытом кузове грузовика.

То, может, неба скрытая уловка,

Чтобы толкнуть кого-нибудь слегка?

Заставить побежать. И оступиться.

И снова встать. И снова побежать.

Чтоб крылья отрастить, подобно птице

И научиться, наконец, летать?

Чтоб верилось в полёт как в это небо,

Как в звёзды, что дрейфуют над шоссе.

И как в колёса, что куда-то едут

По длинной снежно-серой полосе…

"Сейчас"

(Пока я на волне — то чиркну пару строк

Роящихся в моём воображении,

Сверкающих — как времени песок

В живых часах; таинственный, волшебный.

От плоской, поднимаясь, суеты

Он вверх стремится — к истине и к звёздам).

Он шепчет: "вслушайся! Как много можешь ты!

Так много, милый. Ничего не поздно!"

Ведь жизнь для этого дана под напряженьем:

"Конечен век. Не в силах изменить…",

Чтобы хотелось жить. В изнеможеньи,

В любви к самой способности творить.

Не отпуская дни безликой кинолентой,

Не замечая (и слывя ханжой).

Уйдёт картинка. Тихо. Незаметно.

Уйдёт и праздник жизни небольшой.

Не думайте об этих расстояниях

(Они отмерены. На сколько хватит глаз).

Ведь в наших силах быть не "в ожидании",

А в центре кадра каждого "сейчас").

Голубям

Спасибо, голуби.

Когда я вдруг кажусь себе ненужной,

Неблизкой, даже не родной; и безоружной,

И коченеет позвоночный столб до основанья,

Когда разочарованно ищу себе названье… –

Вы прилетаете.

И топчете металл,

Янтарным глазом всматриваясь в кухню.

Сюда, где вся уверенность моя, увы, потухла.

Но вот — зажёг её янтарь прошеньем хлеба.

Спасибо, голуби.

Желаю вам

Негаснущего неба.

Диалог

— Да, можно всё переписать. До основания.

И все слова, и словосочетания,

И знаки препинания, вполне

Возможно выбелить из пары-тройки дней,

Из сотни лет, из писем и из книг…

— О, что ты делаешь, бессовестный старик!

Зачем? Опомнись! Вечности мгновенья

Не повторимы. Ни в одном из тысяч поколений!

Оставь! Оставь скорей свой мерзкий труд!

Всесильным тебя вряд ли назовут.

Скорее жалким трусом.

Бессовестным, зловонным, чёрным гнусом.

Не вздумай даже точки заменить!

Человек и Смех

Человек лезет вверх.

Спотыкаясь, цепляясь ногой за большие ступени.

И в груди его смех.

Сбитый с глаз и с лица, но зато удивительно верный.

Этот смех ни за что,

Никогда не покинет скитальца в бессчётных сомненьях.

Тот скиталец — никто.

И вокруг никого. Только смех. Удивительно смелый.

Снежинки

В снежинках за окном кружатся чьи-то строчки,

Как перья и как руки,

и как точки,

Кусочки

нежности

там за стеклом.

В большом, пушистом, снежно-сером мире

Летают строчки:

"дважды два — четыре",

"Свобода",

"братство",

"Солнечный" и "круг"…

Кому-то пригодятся может?

Вдруг.

Возьмут и нарисуют на стене, (как те снежинки на моём окне)

и на листке альбомного формата,

красивом белом, лишь слегка измятом, –

работу мальчика, что верит в чудеса

и потому

рисует небеса.

Пусть мы не молодеем

Пусть мы не молодеем — всё равно

Навеки наши души заодно.

Навеки друг.

Навеки рядом, вдруг

(Сквозь одиночество и тысячи разлук)

Идём.

Идём к своей мечте.

Рука в руке,

Шаг в шаг

И сердцем к сердцу.

Чайник со свистком

Мой чайник — чудо! — научился петь!

Мне ни в одной из утренних мелодий

Ещё не доводилось рассмотреть

Легато звуков, или что-то вроде.

Всегда по нарастающей. Как марш.

Как глас, зовущий в ежедневность действа;

Стандарт: пять двадцать — на ногах — форсаж

(Сверхзвуковая). Польза для семейства.

А тут: он пел! То выше, то чуть ниже,

То вдруг шептал, (подумав о своём?)..

И пусть это к полудню было ближе

Когда давно проснулся водоём

И рыбки разлетелись по работам

(На завтрак был омлет, и анекдоты,

И мало времени);

Быть может потому

Он и не пел для утреннего кофе?

И вот потом, в зените сего дня,

Когда душа проснувшаяся мялась

Над "пять минуточек, но для себя" –

Железо на плите тренировалось.

И выдало своё "В ночном саду…"

Чуть-чуть не дотянувши до куплета…

Как россыпь звёзд на первом тонком льду!.. –

Я с удивленьем записала это.

Сентябрьский рассвет

О, призрачный сентябрьский рассвет!

В тебе неясно проступает лето:

В напевах птиц, в движении планет –

Негаснущих над нами точках света

Во всëм, во всём присутствует июнь:

В живых листах, прощающихся с клёном,

В сухих цветах, стоящих перед домом,

И в сердце каждого звучащая латунь.

Время от времени

Перелётными птицами, стайками серыми

Мысли разных людей улетают на север.

Перегружены мысли задачами важными –

Север очень им нужен и ничуть им не страшно:

Потеряются ли на неблизком им полюсе,

Остановятся, может, в каком-нибудь поясе

Добираясь до складок пространства и времени,

Зарываясь вовнутрь под гортанное пение;

Мысли стайками серыми улетают на север.

Ни в сезон непогодный;

Не завися от времени.

Многозадачный век

В наш век многозадачности, вполне

Сказать мы в праве о любом из дней:

Я на коне!

{

Пока кипит работа,

И в повседневных праведных заботах,

Трудах о благе — чьём-то и своём.

};9

И мы идём.

Мы этот мир несём.

Суббота. Девять. Дождь идёт с утра

(Почти что девять).

Дождь идёт с утра.