Возьми карандаши

А стул молчал, упёршись в подоконник

А что он мог? Ведь он же просто стул.

Склонялись стены. Птица, как церковник,

Считала такты прожитых минут.

А в остальном всё было тихо.

Промозглый вечер

Курить не хочется, ни хочется рыдать,

Под тёплым пледом прятаться не хочется,

Не хочется внимать и понимать…

Совсем. Со всеми. Ничего не хочется.

Пью чай. Горчит. За окнами темно.

Пыхтит кастрюля, паром задыхаясь.

При деле все: сосед включил кино,

Жена его, перекричать стараясь

Включила пылесос и патефон,

Открытку музыкальную включила,

И с этой какофонью в унисон

Машина скорой помощи завыла…

А я сижу и пью горячий чай

(Он, кажется, уже не так горчит).

Кастрюля поперхнулась невзначай.

Закончила. Я выключил. Стоит.

Курить по-прежнему не хочется. Совсем.

Под плед не хочется. За окнами темно.

Сирена смолкла. Чей-то голос сел.

И кто-то тихо выключил кино.

Возможно ли?

Возможна ли любовь,

но без определенья?

Структуризации и нарезания её?

Всему — своё.

И строгость песнопений

И время (как же!) каждому своё.

Да.

Но любви возможно ли оставить

Пустые строки?

Чтобы до зари

сама любовь могла бы переплавить

И вес, и меру — в торжество любви.

Неузнанной, неназванной.

Стоящей

Достойно — в стороне от всех невзгод.

Пустой строкою с сердцем говорящей,

Как говорит над нами небосвод?

Возможно ли, не назначая меру,

Не проверяя верность теорем

Любовью — жить:

Адамом — самым первым –

Не понаслышке знающим Эдем?

Заснеженный мост

Заснеженный мосток (вообще-то мост,

Для красоты переиначила слегка)

Корнями — сваями в тугой асфальт пророс;

Бегут машины, как бежит река.

Немолчная, с раскатами, в разливах.

То стихнет, а то снова зазвучит:

Здесь водный рокот заменяют шины –

Бежит река, шумит, пыхтит, свистит.

Мост держит фонари, пока в востоке

Не встанет свет, не встанет новый день.

И в новоприбывающем потоке

Не раствориться ночи канитель.

Дрозофилофобия

Мух развелось… (откуда?!) Тьма!

(Ну да, ну да — ремонт в подъезде!..)

Но где же всё-таки пролезли?.. –

На две недели кутерьма.

И наглые! На дихлофос и тряпку

Вот только не плюют, летя;

Лихие мерзкие малявки

Как на курортах колесят!

С утра поймать ещё возможно,

Лишь стоит к ним подкрасться, но

Всю соблюдая осторожность:

Посуда хрупкая, трюмо…

Растёт триумф: аплодисменты

С утра до вечера их ждут.

На дихлофос и репелленты

Они по-прежнему кладут.

Эх, видно снова генуборкой

Мой будет занят выходной…

Закончили б уж с этой стройкой!

…И всей крылатой мелюзгой.

Сонная песня

Прислушайся: голос –

От сердца до сердца

Как будто бы волос,

Как будто бы дверца;

Волшебным мотивом

Стучат килогерцы

И в тихой прихожей

Рождается песня.

Не слышно — едва ли! –

Но будто свирелью

Слова зазвучали

За дальнею дверью.

Недвижим стою я,

Почти не дыша,

А рядом — дотронься! –

Сон видит душа.

Прекрасный, прозрачный

И радостный сон,

О том, что в принцессу

Царевич влюблён…

(Должно быть. Не важно,

Лишь музыка льётся

И, полная этою песней

Смеётся

Душа, что за дверью).

Темно в коридоре.

Не буду мешать — эту дверь не открою.

Пусть льются во времени добрые звуки.

И пусть — я прошу — пусть услышат их внуки.

***

Так удивительно бывает иногда…

(Два дня… Десятое стихотворенье!..

Два, Карл, дня!) А, в прочем, как всегда:

Разит вопрос, рождая вдохновенье.

И мысль полетела, завилась,

Заслушалась… И скрылась за горою.

Нет, милая, ты рано унеслась,

Иди сюда: не дам тебе покоя!

Так удивительно! Я словно на волне

О, Боже! "Я"! О, призрак графоманства!

А пусть его. В писательской родне

Местоименье не лишит гражданства.

О, как я счастлива! Ответам на вопрос,

Полёту мысли, волнам вдохновенья..!

(Мне думалось, что мозг травой порос –

Он, оказалось, жаждал сочиненья!)

Дух противоречия

О, Дух Противоречия, святой!

Ты столько создаёшь и разрушаешь!

Ты жив! Как жив никто другой!

Ты сам себя порой не понимаешь.

Ты крылья, ты полёт, ты ангел, дэв,

Чудовище пучин, лесная фея.

Зову, все опасения презрев,

Боясь в себе подобного моленья.

О, Дух святой! О, Дух Противоречья!

Мы встретились в одной из высших сфер –

Взаимным светом участи облегчить,

Mon cher⁷.

В полузабытой мастерской

"Тик-так, тик-так" отсчитывали стрелки

В одной полузабытой мастерской,

Где под стеклом лежали на фанерке

Часы старинные, работы непростой.

Сквозь арку невысокого окна,

Забившегося в самый потолок

Рассматривала ходики луна,

Воспламеняя сердца уголёк.

В такие ночи не спалось часам –

Стекло в часах отсвечивало нежно

И лунный свет повсюду проникал,

В пути пылинки обращая в снежность.

В ночной полузабытой мастерской

Всё помещенье подчинялось тактам:

"Тик-так" звучало сердце под стеклом

Как дирижёр. Луч исполнял кантату.

Рассвет молчал. Кружилась в вальсе снежность.

В старинной полусонной мастерской.

По улицам гуляла безмятежность,

Не нарушая города покой.

"Тик-так, тик-так" — сквозь время пели стрелки

В ночной полузабытой мастерской.

Москва. Декабрь. Вечер

Машины не спешат домой с бульвара…

Назавтра выходной, не тесны тротуары

И город зимней не опутан тьмой…

Расчищены дороги от сугробов,

Снег мягок. Ты в него поставишь ногу –

По пояс сполоснёшься — красота!

Зима. Декабрь. Ёлки. Суета.

Прикрыты ветви белоснежной органзой,