Возьми меня на карнавал

– Знаешь, там не очень хорошая погода. Январь все-таки. Я схожу в магазин, куплю вина, мы устроим романтический ужин у тебя, и я наконец-то скажу то, что должен был сказать уже давно…

Эллис уже открыла было рот, чтобы послать его куда подальше, но последнее предложение хитреца подействовало на нее магически и душа затрепетала: что же он ей скажет?!

– Давай прогуляемся до магазина вместе, – сказала она твердо. – Заодно и узнаем, какая погода. А если ты на машине, то тебе нельзя пить вино.

– Я думаю, – Паоло притянул ее к себе, – ты не откажешь мне в ночлеге, если я буду чувствовать себя не в состоянии вести машину.

– Посмотрим. Может, нам погода понравится. – Эллис тоже решила быть хитрой.

Но на улице совершенно объективно и без всякой хитрости было промозгло, сыро и уныло. И даже если прокатиться куда-нибудь на машине и не выходить из нее, все равно удовольствие от прогулки было бы, что называется, ниже среднего.

Они вернулись домой с полными пакетами еды и вина. Эллис стало, в общем-то, все равно. При такой настойчивости Паоло у нее есть два выхода: сдаться на милость победителя или выгнать его так, чтобы больше он уже не появлялся.

Но вечер прошел очень мило, без пошловатых шуточек и двусмысленных комплиментов, Эллис даже поймала себя на мысли, что разочаровалась. Ожидая после первого бокала попыток затащить ее в спальню, она все больше удивлялась, потому что Паоло вообще не трогал тему их отношений. Им было о чем поговорить, причем без всякой натянутости, у них оказалось много общих интересов (еще бы!), и Эллис почувствовала себя как-то неловко, ей стало стыдно за свои дурные мысли.

Когда все было съедено, хотя еще и не выпито, Паоло поднялся и заявил, что уходит. Эллис растерянно отправилась провожать его до двери. Он застегивал пальто и любовался им в зеркале.

– В Милане купил, между прочим! Прямо с показа.

– Что?

– Пальтишко, говорю, у меня новенькое. Нравится?

– Ничего.

– Да, – Паоло обернулся в дверях, – чуть не забыл! – И он неожиданно обнял ее и начал жадно целовать.

Эллис не могла опомниться. Повинуясь доводам разума, она пыталась высвободиться, но инстинкт заставлял поддаться ласкам Паоло.

– Хватка у тебя железная, – пряча румянец за густой прядью волос, сказала она, когда Паоло ее отпустил. Она не могла поднять глаз: лицо горело.

Паоло тоже молчал, тяжело дыша.

– Да, чуть не забыл еще. Я зачем приходил-то…

– Ты хотел мне что-то сказать.

– Да. Мне кажется, мы могли бы стать неплохой парой. Во всяком случае, можно попробовать. Я сейчас одинок. Ты, как мне показалось, тоже.

– Ты предлагаешь мне стать твоей девушкой?

– Женщиной.

– Ну да. А потом?

Паоло промолчал.

– Наверное, такие вещи не предлагают, они получаются сами собой, но у нас с тобой странные отношения. Иногда я просто не понимаю, как с тобой общаться. Ладно, я пойду. Мы созвонимся.

– Пока…

Вот этих «созвонимся» Эллис боялась больше всего. Это означало, что ей нужно ждать от него звонка и лезть на стенки, мучаясь догадками, ибо по каким-то только одному ему известным причинам Паоло никогда не звонил в обещанный срок.

Они потом еще встречались почти весь февраль, но, как и у Эллис дома, беседа то не сходила со светских тем, то представляла собой откровенную попытку ее соблазнить.

Эллис казалось, что в моменты флирта он ведет себя по накатанной, доведенной до автоматизма привычке, даже слова звучат, стандартно цепляясь друг за друга.

Однажды Эллис позвонила в клинику и попросила позвать его к телефону. Несколько минут, пока искали Паоло, она могла наслаждаться перебранкой двух медсестер, а потом одна из них неожиданно спросила:

– Это невеста звонит?

– Может быть. Я слышала, он третий раз женится.

– А когда свадьба? Он же ее перенес.

– Так вот уже через месяц, в конце марта.

– Да?

– Он сам вчера сказал.

У Эллис перехватило дыхание. Некоторое время она боролась с собой, пытаясь унять бешеное волнение, но поняла, что разговаривать, как ни в чем не бывало, не сможет, и с размаху бросила трубку на аппарат. Медсестры, наверное, удивились!

В этот вечер она обошла все знакомые бары, накачиваясь коктейлями, и повстречала там толпу своих старых друзей. Однако на откровенные предложения некоторых молодых людей она ответила твердым отказом. Что-то мешало ей переступить через себя и изменить Паоло, с которым их еще ничего не связывало.

После этого она проспала почти целые сутки, проснулась глубоким вечером, поела, заметила себе, что примерно так люди и начинают деградировать, и снова улеглась в постель.

…Телефон звонил с нечеловеческой настырностью, и Эллис поняла: это может быть только Беатрис.

– Ну? – раздался в трубке голос подруги, – что, дрыхнешь, лежебока?

– У вас там что – день?

– День.

– А у нас – нет!

– Ну, допустим, я позвонила не вовремя, но говорить-то мы будем?

– Думаю, что да, – пролепетала Эллис и вылезла из-под одеяла. – У-у, Беатрис, три часа ночи, ты в своем уме? Хоть бы посчитала!

– Я посчитала. Я посчитала нужным узнать, как у тебя дела. Не обижает ли кто. Понимаешь, ночью люди бывают откровеннее.