Возьми меня с собой

Лера, как была, в пальто и сапогах, опустилась на табурет посреди кухни. Как же так? Почему она ничего не замечала, не заподозрила, что у мужа есть любовница? Ведь можно было догадаться! Он поздно возвращался домой последние месяцы, но Лера считала, что задерживается на работе. Он часто уходил с телефоном в комнату и закрывал за собой дверь, но Леру не смущало, она опять-таки полагала, что муж занят деловыми переговорами. Кажется, иногда от него пахло духами. Как-то Лера даже шутливо поинтересовались, откуда этот едва уловимый сладкий запах. Илья рассмеялся, ответив, что у одной из сестер в отделении довольно стойкая туалетная вода — и все сотрудники страдают от этого.

И она, дуреха, поверила. Слепая, наивная идиотка! Лера готова была убить себя за свою глупость и доверчивость. И только когда позабытая ею Машка подошла и положила голову ей на колени, она внезапно поняла, что не была слепа. Просто все эти годы она смотрела в другом направлении, на больного ребенка, напряженно вглядывалась в детское личико, пытаясь не пропустить страшные симптомы. Она не ждала нападения с тыла, сзади, от того, кого считала главным союзником в своей тяжкой борьбе за Машкину жизнь. Потому и не придавала значения мелким странностям в поведении мужа, считая, что они вместе, рука об руку, выполняют общую задачу.

На следующий день Илья позвонил. Говорил сумбурно, лепетал что-то в свое оправдание, просил заботиться о Машке.

— Заботиться о ней я буду и без твоего напоминания, — сухо сказала Лера. — Давай лучше решим, как часто и по каким дням вы будете видеться.

Этот ровный, безразличный тон давался ей с трудом. Хотелось зареветь в голос, с языка рвались самые едкие и обидные слова. Но Лера сдержала себя.

— Видишь ли, — промямлил Илья в ответ, — у Марины тоже есть ребенок.

Мишутка, ему уже десять. Он очень ко мне привязался.

— Я рада за тебя, — проговорила Лера, — но какое это имеет отношение к Маше?

— Самое, прямое, — возмутился Илья. — Я хочу усыновить мальчика. Он нуждается в отце не меньше, а может, даже больше Маши. Поэтому, как бы это выразиться, первое время я…

— Я поняла, — перебила Лера. — Первое время, пока ты не разберешься в новых отцовских чувствах, Маше не следует тебя ждать. Так?

— Зачем ты? — возмутился Илья. — Я просто хотел сказать, что мне нужен месяц, может быть, два. Объясни Маше, скажи, что я уехал, в командировку например.

— О’кей, — Лера еле сдержалась, чтобы не швырнуть трубку в стену, где висела их с мужем свадебная фотография. — Я постараюсь ей объяснить. Не знаю, правда, насколько это у меня получится. Пока.

Она повесила трубку. Вышла на кухню. Выпила тридцать капель валерьянки. Потом вернулась в комнату и содрала со стены злополучную фотографию. Вместе со снимком отлетел внушительный кусок обоев, и почему-то это принесло Лере некоторое облегчение.

Она бодро улыбнулась Машке, взирающей на нее с ужасом, и объявила:

— Папа уехал в командировку. Вернется не скоро. А карточку я сняла, чтобы не очень скучать.

Ни через месяц, ни через два Илья не пришел. Иногда он звонил Лере, причем делал это поздно вечером, когда Машка уже спала. Деньги регулярно высылал почтовым переводом. Потом был суд, от которого у Леры осталось одно впечатление: поскорее забыть и никогда не вспоминать.

Еще через пару месяцев Лера стала искать работу. Ей повезло — в больнице, находившейся неподалеку от дома, оказалось вакантное место. В отделе кадров, правда, покривились, узнав, что у новой сотрудницы нет никакого трудового стажа, но все же взяли на должность палатного врача с испытательным сроком…

— Милая история. — Анна с сожалением загасила очередную, уже третью по счету, сигарету. — Ты, конечно, пребываешь в шоке, да?

— Теперь уже нет, — Лера сдержанно улыбнулась, — только Машку жалко. В ее возрасте все уже давно привыкли к коллективу, а она никогда со мной не расставалась.

— Она привыкнет, — уверенно пообещала Анна. — А ты не переживай. Тебе с твоей внешностью горевать нечего. Один совет — замуж больше не торопись.

— Еще чего! — согласилась Лера. — Я и не думаю.

— Вот и правильно, — весело и зло сказала Анна. — Бери пример с меня. Я замуж уже дважды сходила в свои двадцать девять. Больше ни-ни! Захочу, любой мужик моим будет, «бабки» на меня станет тратить, цветы охапками таскать. А чтоб носки его вонючие стирать да котлеты вертеть — фиг ему с маслом!

Из-за балконной двери послышался приглушенный шум и низкий мужской голос.

— Шеф! — насторожилась Анна, одергивая халат. — Кончаем перекур.

— Что, строгий? — поинтересовалась Лера, невольно вслед за Анной оправляя халат.

— Да как тебе сказать! — насмешливо проговорила Анна, окидывая Леру выразительным взглядом. — Иногда да. А иной раз и не очень. Избирательно.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Лера.

— Увидишь, — хихикнула Анна и вышла в коридор.

Прямо напротив двери на балкон стоял высокий, широкоплечий мужчина и на чем свет стоит распекал худенькую, совсем юную сестричку с огромной русой, как у Снегурочки, косой.

— Здрасте, Анатолий Васильич, — льстиво пропела Анна.