Возьми меня замуж

В прорезь своего шлема вижу, как вышли на площадь, забитую народом. Конвой проталкивается на другую сторону к большому двухэтажному дому с мансардной крышей. Видимо это и есть дворец местного царька. Перед самым крыльцом в землю вкопаны несколько столбов, и тут же нехорошее предчувствие зашевелилось в душе. Так и есть, нас тащат к этим столбам. Руки заламывают назад и связывают с обратной стороны. Ноги тоже приматывают к вкопанному бревну. Я в отчаянии! Надежда рухнуть в охапку гнилой соломы в какой-нибудь камере улетучилась как дым. Нас оставят стоять, прикованными к столбам на потеху толпе. Ужас и злость, страх и бешенство кружатся в моей голове и сводят с ума.

Но это еще не все. Солнце ударило мне в лицо, а чьи-то руки стащили с меня шлем. Звуки стали громче, крики отчетливее.

Ага, честные горожане должны видеть наши мерзкие бандитские рожи.

Глава 28 Позорный столб

Эстегон взмахнул своими черными кудрями, его шлем тоже валяется на земле рядом с моим. Он невозмутимо стоит с гордо вскинутой головой. Где бы мне набраться такой силы духа. Остро захотелось шлепнуть себя по щеке — там кто-то ползает и шевелит своими мерзкими лапками.

— Оу! — Впервые почувствовала укус местного комара или мухи. Довольно болезненно. Поднимаю глаза вверх и к своему ужасу вижу над собой гудящее от предстоящего пиршества облако насекомых.

— Держись, Лера! — Эстегон дернул головой, уворачиваясь от летящего камня.

Я была не так ловка, и косточка какого-то местного плода величиной с яйцо угодила мне в лоб. На глаза навернулись слезы, но я стиснула зубы. Только не реви, закричала на себя, покажи этим обезьянам, кто тут человек.

Эстегон открыто смеется над толпой, поэтому львиная доля внимания достается ему. Я мысленно поблагодарила его и, в который раз, обозвала долбанным рыцарем.

Он даже в таком состоянии пытается прикрыть меня, — успеваю подумать, прежде чем брошенный чьей-то меткой рукой камень разбивает мне бровь. Кровь тонкой струйкой потекла по щеке, заливая правый глаз. Мошкара с плотоядным воем накинулась на мое лицо.

Через час я уже перестала реагировать на боль от ударов. Полное отупение овладело мной. Какая-то часть сознания еще держалась во мне, не давая полностью отключиться от этого кошмара, поэтому я услышала, как сквозь толпу протиснулся Рой. Видно мне было плохо из-за насекомых и крови, но голос его я ни с чьим другим не спутаю.

— Рандор, эти люди — моя собственность, и они мне нужны живыми.

— Тебе бы надо о себе подумать, а ты о людишках волнуешься. — Голос вождя звучал насмешливо и беззлобно.

— Пока я не осужден, мое имущество не может быть тронуто. — Рой не реагировал на насмешку и держался ровно. — Убери их с площади.

— Ба, да он еще и командует. — Рандор усмехнулся. — Ты ничего не перепутал, сейчас нам не по десять лет и ты не вожак нашей малолетней банды.

— Хорошо, я прошу тебя, убери моих пленников с площади. — Голос Роя смягчился, и в нем действительно появились просительные нотки.

Огромная черная горилла с золотым обручем на голове удовлетворенно кивнула.

— Совсем другое дело. — Мириам кивнул своим бойцам. — Заметь, нарушаю приказ отца только из уважения к нашему героическому прошлому.

Дюжие мохнатые чудища ловко отвязали меня и, подхватив под руки как куль, подняли головы на своего принца.

— В подвал обоих. — Коротко бросил Рандор.

Толпа вокруг недовольно заворчала.

Вот видишь, что ты наделал. — Мириам обнажил клыки, в улыбке обращаясь к Рою. — Лишил развлечения столько народу. Совесть у тебя есть?

— Это моя собственность. — Истар по-прежнему оставался мрачен. — Развлечения твоих подданных ее испортит.

— Вот за это вас белых и не любят. — Рандор издевается уже в открытую. — Уж больно вы меркантильны и расчетливы. Нет в вас буйного веселого духа настоящих истмари.

Носители этого самого буйного духа как раз тащили меня мимо. Ловлю на себе взгляд Роя и вижу в нем только жалость и боль.

Насколько же жутко я сейчас выгляжу, если он на меня так смотрит, проносится в голове. Представляю, лицо распухло от укусов и метких попаданий. Синяки, рассечения и волдыри, а где-то в глубине всего этого один открытый глаз, а второй заплыл и почти ничего не видит.

Красава. Ну и плевать, пусть видит меня такой. — Черчу безвольными ногами по земле. — Никто мне не нужен, лишь бы вырваться отсюда.

Слышу впереди скрип открываемой двери, затем мои ступни больно пересчитывают ступени и, наконец, лечу в столь долгожданную охапку гнилой соломы. Закрываю глаза. Вот оно счастье. Никто не жужжит, не жалит и не бросает в лицо камни. Просто покой. Не трогайте меня лет сто, я полежу здесь тихо, никого не трогая, только не лезьте ко мне.

Рядом, с грохотом, падает тело гранда. Морщусь, зачем так шумно. Оставьте же меня в покое. Поджимаю ноги и складываюсь как эмбрион в вонючем, соломенном чреве. Кажется, последние силы оставили меня, ничего не осталось. Может умереть здесь и больше не мучиться. Отличная мысль, никакой больше боли и мучений. Умерла и все, полный покой.

— Лера! Лера! — Эстегон прерывает мой жалостливый бред.