Возьми мое проклятие

– Потерялся, что ли? Иди к ним, тебе там уже местечко припасли.

– Да погоди ты, – отмахнулся Андрей. – Вовку надо найти, поздороваться.

– А. Ну пойдём, покажу. Он в доме.

Они вышли во двор. Андрею снова бросились в глаза пустые металлические опоры для винограда, завешенные брезентом, голые клумбы и хмурое бесцветное небо над головой. Совсем же непраздничная погода: серость, слякоть, холод. Вчера вечером шёл мелкий дождик, ночью опять ударили заморозки, а сейчас снова всё подтаяло. Фу.

– И чего им вдруг загорелось? – вслух подумал он. – Летом здесь будет красиво, как в сказке. А они в межсезонье решили свадьбу играть. Даже не зимой.

– Так летом у Аньки такое пузо будет – не до гуляний, – фыркнув, сообщила Мила. – У неё уже и сейчас срок немаленький, но с её фигурой почти незаметно. А в июне семь месяцев будет, не меньше. Самойлова и воспротивилась. Не по-людски, значит. Вроде как мы не знаем.

– Вот оно что, – Андрей усмехнулся. – Представляю, как Ольга Ивановна отнеслась к такому «сюрпризу».

– О-о-о, что было! – хихикнула сестра. – Какой скандал она Вовке закатила! Орала, что Анька специально всё подстроила. Грозилась, что наследства лишит. Собирала сплетни по всей округе и пересказывала Вовке – мол, Анька гулящая, ребёнок не его… Великая самойловская война!

– Странно, что при таком раскладе она вообще допустила эту свадьбу.

– Да нет тут ничего странного. Вовка младший сын, любимый. В отличие от Юрки, в рот матери не заглядывает. Так рявкнул, что она до сих пор перед ним лебезит, слово боится лишнее сказать.

– Ясно…

 Андрей испытывающе глянул на сестру, пытаясь понять, что означают её слова: не отголосок ли это несостоявшихся отношений с Юркой? Или мнение непредвзято и не связано с застарелыми обидами? Вообще-то, Мила сама бросила Самойлова – тот, кстати, до сих пор не женился. Так что подозревать её в пристрастности к бывшему парню глупо. Юрка, после расставания, долго ещё прохода ей не давал и при каждом удобном случае устраивал прилюдные разборки.

– А…

 Он собирался спросить ещё кое-что, но дверь дома распахнулась и на пороге появились молодые. Шли они плечом к плечу – новоиспечённая Самойлова так крепко вцепилась в локоть мужа, словно протиснуться в дверной проём одновременно, а не по очереди, было для неё делом принципа. Отметив про себя этот забавный нюанс, Андрей подумал, что дело-то, похоже, совсем не в Вовкиной самодостаточности, а в том, что аргументы жены перевесили материнские.

Он цепко взглянул на девушку, привычно фиксируя в памяти малейшие детали облика: роскошную гриву русых волос, уложенных в серебристую сетку, яркий румянец во всю щеку, пухлые губы, васильковые глаза. «Аргументы», кстати, и впрямь были хороши – Анна не стеснялась их подчёркивать глубоким вырезом изумрудного бархатистого платья и броскими зеленовато-чёрными бусами с перламутровым отливом, заманчиво устроившимися в ложбинке между пышными грудями.