Возьми моё сердце

— Я стала жить в семье подруги, пыталась окончить школу, но не могла опомниться от горя, страдала от одиночества и неуверенности в завтрашнем дне. Мне так хотелось, чтобы у меня был кто-то свой, что я ставила в церкви свечи и молилась о ниспослании мне любящего человека. Когда я встретила Ника, ему не потребовалось и недели, чтобы убедить меня, что он и есть тот самый человек, и я стала жить с ним. Я хотела, чтобы мы поженились, но у него всегда находилась причина отложить свадьбу. Я любила его и поэтому соглашалась с ним даже после того, как забеременела. Я думала, что если буду почаще молиться, то мы успеем пожениться до рождения ребенка.

Она почувствовала озноб, от которого покрылась гусиной кожей, и крепко прижала руки к телу, сдерживая дрожь. У нее ушли годы на то, чтобы отгородиться от ярости, страха и безнадежности того далекого времени, когда она была с Ником. Создав себя заново в лице Марго Хейнз, она сочла, что последняя дверь между нею и прошлым закрыта и запечатана навсегда. Необходимость опять открыть ее, даже для человека верного и честного, заставляла Марго испытывать адские муки.

Она знала, что это будет нелегко. Один раз она уже убегала от Райли в страхе перед этим испытанием. Теперь ей приходилось продолжать, хотя с каждым словом в душе у нее вырастал новый ледяной кристалл.

— Ник получал удовольствие от нарушения закона. Ему нравилось иметь при себе нож или револьвер, чтобы его все боялись. И еще он был садист. Он наслаждался, когда причинял боль другим.

Райли потянулся через стол и накрыл ее сцепленные руки обеими ладонями.

— Он причинил вам боль, Марго…

Она отодвинула свои руки, не осмеливаясь посмотреть на него, боясь, что его сочувствие помешает ей снова заговорить.

— У нас родилась девочка. Холл и была для меня смыслом существования, единственным светлым лучиком в безрадостной жизни. Я была так поглощена любовью к ней, что не замечала, как ухудшились наши с Ником отношения. И Ник воспользовался этим. Он начал угрожать ей, чтобы заставить меня делать то, что хотел он.

Райли так резко вскочил со стула, что опрокинул его.

— Вот подонок, да я ему…

Марго вздрогнула от неожиданности, потрясенная яростью Райли. Когда их глаза встретились… жар его гнева проник сквозь окружавший ее слой холода.

— Он в тюрьме, Райли, — спокойно сказала она. — Пожизненно, без права условного освобождения.

Но Райли взволнованно заходил взад-вперед по кухне, тяжело дыша. Когда он наконец успокоился и поднял стул, в его глазах все еще полыхал гнев.

— Он кого-то убил. — Это не было вопросом. Райли наверняка знал, какие преступления влекли за собой самые суровые наказания.

— Продавца при ограблении местного магазина.

— Какую же роль сыграли вы?

Не сумев разгадать выражение его лица, она поняла, что это и не нужно. Он ведь шериф. Значит, он стоит на стороне закона.

Костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Она попыталась расцепить руки, но они, казалось, были склеены намертво и не слушались ее. Она попыталась вдохнуть, но воздух застрял где-то в горле.

— Однажды вечером мы были в гостях у друзей, и он много выпил. Я боялась его, когда он пил, но в тот вечер он стал придираться к Холли. Тогда я сказала ему, что если он поставит меня перед выбором, то я выберу ребенка. Это вроде бы его охладило. Я считала, что он меня достаточно любит и поэтому воспримет мою угрозу всерьез. Когда он собрался ехать домой, я настояла на том, чтобы самой вести машину — ведь с нами была Холли.

У него кончились сигареты, и мы остановились по дороге, чтобы купить их. Я осталась в машине с ребенком. Когда я услышала доносящиеся из магазина выстрелы, то сразу поняла, что это его рук дело. Он как раз был в подходящем настроении, и много ему не потребовалось.

Он выскочил из магазина и швырнул пачку денег мне на колени. Потом нацелил револьвер на Холли и приказал мне быстро убираться оттуда.

Я до предела нажала на газ, и мы понеслись на бешеной скорости; я даже не успела сообразить, что случилось. После этого помню только, как Ник орал, что убьет девочку, если из-за меня его поймают. Меня судили за соучастие в преднамеренном убийстве и приговорили к десяти годам тюрьмы.

Когда она замолчала, высказанная правда повисла между ними, словно облако едкого дыма — безмолвное и ядовитое. Райли побледнел. Он опять вскочил со стула — на этот раз не так резко — и снова стал мерить кухню шагами.

— Что случилось с вашей дочкой?