Возможно, однажды (СИ)

И тогда меня накрыла огромная волна печали от того, что люди, которые помнят во мне человека, уже стареют. Да, у меня впереди с ними еще много лет, но я не думала о том, что будет со мной, когда их не станет. Что станет со мной? Я не хочу быть одна. Да, возможно, кто-то скажет, «эй, у тебя будут две дочери!», но ведь они заведут свои семьи, а после тоже состарятся и умрут, а как я смогу пережить то, что я пережила собственных детей? Эти мысли все больше и больше уничтожают меня и заставляют мысленно вернуться к годам учебы в колледже, когда почти все мое окружение были вампиры, тогда я даже думать не хотела о том, что будет через пятьдесят лет, потому что мы должны были быть вечно в этом мире. А теперь даже Ребекка станет человеком, после того, как Деймон будет готов умереть. И кто будет со мной? Кто не даст мне забыть обо всем, что я пережила, кто будет держать за руку и не позволит умереть от горя, когда я потеряю дорогих мне людей?

Когда они с Валери покинули его семью, она с помощью магии раздробила кол из белого дуба и поместила часть в него, часть преобразила и сделала огромное количество мази, смешав остатки со всеми травами, что вредны вампирам и оборотням, которые делают их уязвимыми. Такие меры помогали почти год, пока он не озверел и смог преодолеть эту боль, чтобы подняться с кровати. Если бы ведьма не подсуетилась сразу, магия бы избавила его от ненавистного дерева в груди, она расставила по углам комнаты магические артефакты, которые причиняют любому существу в зоне действия невыносимую боль. Каждый раз, когда Валери приходила к нему, чтобы изъять частичку магии, приходилось ослаблять их действие и сражаться с гибридом за собственную жизнь.

Так прошел его первый год заточения, он помнит только редкие моменты ясности, в остальные была только тьма, которая издевалась над ним, дарила ложные ведения о том, как он вырывается из плена и держит в руках сердца дорогих ему людей, тех, что позволили заключить его сюда.

На второй год, Клаус перестал считать свои попытки прикончить Валери, сбившись после четыреста второй. Он никогда не чувствовал, что магии в нем стало меньше, после ее вмешательств. Когда он понимал, что Пустота в нем остается такой же сильной, как и раньше, он начинал жалеть, что поддался сентиментальной части себя и не умер, как планировал изначально. К тому же, в моменты, когда он был в своем уме, он не мог понять, почему его тело все еще не иссохло. Он уже давно должен был уснуть от голода, потому что Валери ни разу не дала ему даже каплю крови, из-за отсутствия которой он чувствовал, как горло режут на кусочки маленькие острые лезвия. Так же было удивительным то, как ведьма сохраняет здравый рассудок в его присутствии, она вынуждена проводить рядом с ним каждый день по несколько часов, рискуя жизнью. Они не были семьей, не были родственниками, не были даже знакомы до того дня, как Кэролайн привела ее в его дом. Он не понимал ее желание помочь.

— Почему ты помогаешь? — на третий год спросил Клаус, когда впервые не попытался ее убить, когда она ослабила магию артефактов и не принялась проделывать с ним почти ежедневный ритуал.

— Ты бы мне не помог. — утвердительно сказала девушка и приложила руки, пропитанные такой ненавистной мазью, что причиняла боль, к его голове. — Я помогаю, потому что могу.

— И все? — сквозь боль прошипел гибрид.

— Я всегда помогаю детям.

— Но я давно не ребенок… Если ты не заметила, дорогуша.

— А Хоуп, она ребенок. В годы юности от меня отказались родители, потом я потеряла дитя, будучи еще сама ребенком, через столетия потеряла семью, пусть и не кровную. Потом мой любимый тоже оставил меня, выбрав Кэролайн. — Клаус удивленно взглянул на девушку он и понятия не имел, что у нее была связь с младшим Сальваторе. — Короче, не хочу, чтобы кто-то чувствовал такое одиночество, какое познала я за свои двести лет.

Больше он не спрашивал и почти не бывал в ясном уме в ее присутствии. А вот темная сторона его сущности изрядно потрепала девушке нервы, после полученной информации. Однажды, она так была зла, что провела рукой и сразу три осколка белого дуба вонзились в сердце. Темнота в нем была вынуждена подчиниться и делать все, как она велит. Спустя только месяц она вынула осколки из сердца, только потому, как у нее уже не было магии, чтобы не позволять им убить его.

В этот год он также смог увидеть лицо своего младшего брата, когда он приехал к нему, чтобы навестить. Как и было обещано ранее, никто не знал, что происходило сейчас с ним. Кол приехал, чтобы сказать, что они отметили восемнадцатилетние Хоуп. Конечно, темнота внутри не позволяла радоваться за дочь и визиту брата, но младшего из Майколсонов это не сильно и волновало. Он стоял в проеме двери и рассказывал, как замечательно было собраться всей семьей в Мистик-Фоллс, собрать друзей и знакомых, говорил о том, как все они были счастливы и благодарны, что они все могут полагаться друг на друга. Постоянно вставлял едкие комментарии, что никто к ним не придирался, не демонстрировал силу и не угрожал гробами.