Возможно

Настя была в шоке, вскочила, встала у окна. Что происходит? Он ей не верит? И почему спать, спать, спать… Ни поговорить, ни приласкать. Егор поднялся, подхватил её и вернул на кровать. Хотел поцеловать, она отвернулась.

– Ты что, обиделась, Настюша?

– Не хочу получить ещё один синяк страсти, тем более, что ты никогда этого не делал. – Она взяла себя в руки, поднялась и ушла к детям.

Ей действительно было обидно. Она столько передумала за эту ночь, засыпая и опять просыпаясь. Даже додумалась до того, почему количество изнасилованных женщин в разы больше выявленных случаев. Да потому что стыдно. И не верят. И пальцами показывают. И пятно на всю жизнь. Многие, вообще, хранят гадкую тайну всю жизнь, носят в себе последствия этого преступления. Да, преступления против личности и здоровья, часто и психического тоже. Вот что это такое? Этим козлам многое прощается, а бедная, и так униженная женщина, чувствует себя изгоем, и даже виноватой. Неужели Егор из этих? Ведь у него за плечами полк женских писек, уж простите. В глубине души Настя очень рассчитывала, что он придёт за ней, затянет в постель, зацелует, замилует, повинится. Вот и день рождения тебе, Анастасия. Муж толком её и не поздравил. Но сама же хотела. Чего хотела? Не хотела сабантуя. А с ним очень даже рассчитывала на романтический ужин, не давала детям толком спать днём, чтобы они крепко заснули ночью…

Проснулась рано. Егоров спал, раскинувшись на всю кровать. Повернулся. Настя подумала, что проснулся, хотела пожелать доброго утра и …застыла с открытым ртом: у её милого вся спина была расцарапана, явно, ногтями, очень характерно.Так вот почему ему нужно было сразу спать, какой уж тут романтик. И майку он снял, видимо, ночью, по запарке. Козёл. Из этих.

Она шла на посадку твёрдым шагом, прижимая Алёшку. Викуся помогала тащить чемодан и, при этом, прыгала и веселилась. А в окне второго этажа стоял и ухмылялся руслановидный козлина. У него уже созрел план дальнейших действий. Не убежит, женщина его ночных кошмаров. Он закрыл глаза от предвкушения поцелуя этих горячих губ, яд которых уже вкусил…

Москва "хорошо выглядела". Осень ей к лицу. И деду тоже. Он встречал их прямо у трапа. Немного похудевший, но свеженький, подтянутый, ему очень шла форма, а тем более генеральская. Одна женщина чуть не улетела с трапа, засмотревшись на него. Но кроме Лилёчка, бравый генерал не был замечен ни с кем. Они в этом году отметили серебряную свадьбу, и маму Насти перепутали с её племянницей, моложе на пятнадцать лет. Они молодцы, её старики, живут полной жизнью. Старший брат тоже в Москве, в академии. Настя очень хотела повидаться с ним, поговорить. Она ещё не решила, кому лучше пожаловаться на свою жизнь. А не выплакаться в жилетку не было никаких сил.       Папе? У него сердце. Брату? Он тоже мужик, да и реакция может быть неадекватная. Сестра ещё сопля, остаётся мама. А потом посмотрим, что дальше.

Отец, явно, что-то знал. Но молчал, игрался всю дорогу с Алёшкой. Привёз их домой, а сам умотал по делам. Они с мамой перемыли детей, бабушка кормила Вику, а Настя дала Лёшке возможность надудолиться от пуза, опустошив переполненные "бидончики". У неё хорошее молоко, сыну хватает, хотя ему уже полгода. Правда, он и всё остальное лопает с удовольствием, быстро растёт и доволен жизнью. Классный пацан, Егоров Алексей.

– Рассказывай, – приказала мама, – на тебе лица нет.

И Настя рассказала, всё, до мельчайших подробностей. Конечно, только для неё, взяв слово держать всё в секрете..

Повисла тишина. Они не смотрели друг на друга, хотя думали об одном и том же. О Егоре, как он мог? В этой истории этих женщин больше всего возмутил именно он. Они были солидарны. Мама Лиля встала, обняла свою дочь, поцеловала Алёшку и вышла. Вернулась с коньяком и лимоном.

– Ты оставляла ему какую-нибудь записку? Он даже не звонил узнать, где ты.

– Я написала. Что очень благодарна за сына и дочь, что отпускаю его к его другу Русланчику и обладательнице хорошего маникюра. И что-то ещё, не помню. Но записку он увидит только, когда вернётся со службы. Это будет поздно. Ты знаешь, мам, я уже не уверена, что поступила правильно. У него столько проблем, он пашет с утра до позднего вечера… Господи, что я говорю… Пашет, но на проституток время находит.

Они выпили по полрюмочки.

– Мама, да я просто боюсь этого му… Физически, понимаешь? Он здоровый, больше Егора вширь. Совсем не "политик" внешне, а какой-нибудь спецназовец.      Да он меня раздавит и не ойкнет! Его даже наличие детей в доме не остановило. Куда я опять попала…

Звонок телефона, явно, междугороднего, прорезал воздух.

– Мама, меня ещё нет, я подъезжаю.

Она кивнула, подняла трубку.

Было заметно, что женщина еле сдерживается.

– Я поняла, – и положила трубку. – Он сказал, что сейчас никак не может за тобой приехать, чтобы ты сидела дома, и что ты – дура. Я не успела ничего возразить, он отключился.

– А зачем это сидеть дома? Я, как раз намериваюсь погулять по Москве. Буквально, с завтрашнего утра. Лёшку оставлю тебе, а Викуську с собой.