Возможность проникновения

Возможно они воскресили ритуалы тысячелетней давности.» Бом покачал головой. Замечание компьютера выглядело логичным и осмысленным, но инспектор не видел никакой возможности узнать, действительно ли в клане Библейского змия соблюдали эту традицию. Кланы очень ревностно охраняли свои обычаи, так же как и ключевые слова своих тотемов. Добыть такую информацию ничуть не легче, чем исказить генеалогию какого-нибудь клана. Инспектор снова начал просматривать заметки Культерманна, надеясь обнаружить в них какую-нибудь зацепку. Не имея возможности отбросить ни одну из гипотез, он двигался почти на ощупь. Возможно, убийцей была сестра Ребеки Вансен, психопатка, фанатично преданная традициям своего клана. Скорее всего это не была сама Ребека, если судить по психологическому портрету, сложившемуся у Бома во время разговора с ней. Загадкой оставалась метаморфоза Культерманна, происшедшая с ним в момент смерти. В задумчивости инспектор листал тетрадь, пока не наткнулся на фрагмент стихотворения, записанного ровным почерком Культерманна: «Возлюбленную воспевать — то радости подобно. Но горе — петь о потаенном, осужденном боге — реки крови.» «Вот именно», сказал себе Бом. «Ведь не мог же компьютер выдвинуть еще одну гипотезу, ту, в которой в убийстве обвинялся бы сам Яхве.» Инспектор знал, что многие религиозные мистики упорно отделяли Бога милосердного от Бога справедливого, но мстительного, отождествляемого с Яхве. Одним из неотделимых атрибутов последнего является связь с огнем.

Из раздумий инспектора вырвал телефон. Звонил Бутлер. Он казался очень взволнованным и утверждал, что нашел или «почти нашел» разгадку.

Он жаждал доложить свои соображения, но инспектор его прервал: «Поговорим завтра, Бутлер! Я сейчас не хочу подпасть под гипноз ваших доводов.»

После разговора Бом снова занялся записями.

Культерманн интересовался творчеством религиозных мистиков. Они же, помимо всего прочего, считали, что первоисточник жизни таится в смерти и что смерть — это переход к новой, еще более полной жизни. Цитата из Якоба Бёме, выписанная Культерманном, подтвердила подозрения инспектора: «Бог это сила вечности и свет, его называют по имени света, а не духа огня, ибо дух огня — это гнев его и ярость; поэтому его не называют Богом, а лишь всеистребляющим огнем божьего могущества.» Инспектор лег спать во втором часу ночи.

День выдался ветреный и хмурый; Бом вызвал автомобиль с ближайшей стоянки. Он явился в комиссариат раньше, чем обычно и сам еще не знал, какой гипотезы будет придерживаться на совещании с Бутлером. Практикант пришел вовремя.

Он выглядел усталым, но довольным собой. Для начала Бом заявил, что принимая во внимание тотальное «обращение» тела покойного — разгадку следует искать в сфере сверхъестественного, либо же увязывать ее с предполагаемыми «экспериментами», проводимыми Культерманном.

— Моя теория объединяет оба эти элемента, — сказал Бутлер. — Ключевую роль в ней играет эксперимент. Как вы уже знаете, он был связан с теорией мужа Ребеки, господина Льюиса Стейна.

Эта теория основывается на допущении, что время надо рассматривать, как измерение, которое «не движется», но в котором «мы движемся». Согласно этой теории, Вселенная первоначально имела четыре равноправных измерения. Затем произошло нечто из-за чего все части материального мира начали двигаться в четырехмерном пространстве-времени со скоростью света, единственной «разрешенной» скоростью во Вселенной. Как известно, из теории относительности следует, что если какой-нибудь объект движется со скоростью близкой к скорости света, то пространство «сокращается» в направлении движения этого объекта. Таким образом, если все части Вселенной двигались со скоростью света, то пространство в направлении их движения сжалось до такой степени, что одно из измерений первичного пространства- времени полностью исчезло. Остались лишь три измерения и остатки, жалкая тень четвертого, которое мы и воспринимаем как время. Я понятно объясняю, господин инспектор?

— Понятно, — ответил Бом, вспоминая неопределенное чувство, испытанное им вчера. — Значит, мы движемся во времени со скоростью света?

— Именно. Этим полностью объясняется «замедление хода времени», когда мы движемся со скоростью близкой к световой. Поскольку мы не можем ее превысить, то должны «замедлять»

скорость своего движения во времени.

— Ну хорошо. Но какую связь это имеет с делом Культерманна?

— Из этой теории следует, что объект, который двигался бы против времени, выглядел бы как свое собственное зеркальное отражение. Я считаю, господин инспектор, — что Культерманн зачем-то изменил направление своего движения и стал перемещаться «против течения» времени, из будущего в прошлое.

— То есть изобрел машину времени… Смелая гипотеза. Правда, мне известно, что ученые уже делали попытки в этой области. Но у них была мощнейшая техническая база. А куда, в нашем случае, подевалась вся необходимая для такого эксперимента аппаратура?