Возможность выбора

За окном полил дождь, сразу стало сумрачно. Герта зажгла люстру, комната наполнилась удивительным уютом. Регина привыкла к молочному свету абажуров из пластмассы или матового стекла на работе и у себя дома и потому поразилась краскам осеннего заказа, которые светились в висевшем на цепях фонаре со стеклянными подвесками. Регина поняла, что у нее никогда по-настоящему не было своего дома, который бы ей постоянно хотелось сделать еще приятнее. Было странно сознавать, что в этом сведенном к стандартам мире есть еще люди, которые живут по каким-то не бросающимся в глаза и не подчиняющимся правилам обычаям; они стоят выше вроде бы не подлежащих оспариванию требований нового времени.

Герта отхлебывала кофе и рассказывала о здешних местах, о лесе и болоте с южной стороны поселка. Особенно воодушевилась она при упоминании о поросшем редколесьем луге — это дивное место начиналось тут же, за садами, и простиралось до самой опушки ельника.

Регина рассеянно слушала и почему-то думала о лифте в доме, где она жила.

Герта, видимо, и не ждала, что Регина вступит в разговор, она считала своим долгом проинформировать гостью обо всем наиболее значительном, что имелось в окрестностях. Регина понимала, что Герта постепенно сузит круг своих тем и перейдет, наконец, к дому тети как к одной из важнейших местных достопримечательностей. Так и случилось. Регину охватило легкое нетерпение, они бы могли вместе обойти дом от подвала до чердака, и все стало бы ясно без долгих речей. Люди слишком дотошные могут надоесть не меньше, чем недотепы. И все же неловко было прерывать словоизлияния Герты, к тому же до последнего автобуса оставалась еще уйма времени. Естественно, Регине хотелось бы получить от Герты более деловую информацию: найдутся ли покупатели в поселке и к какой категории стоимости мог бы относиться дом. Должна же Герта понимать, что Регина изнемогает под грузом наследства.

Тут Герта принялась вспоминать, как строили дом.

— У вашей тети была хорошо развита сила воображения: представив себе некий совершенный образец, она напролом шла к своему идеалу, не терпела компромиссов. Помню, однажды она сцепилась со своим мужем. Мало бы кто заметил, что привезенные силикатные кирпичи отличались друг от друга по цвету — один штабель синеватого оттенка, другой желтоватого. Тетя не разрешила класть эти кирпичи подряд, стена получилась бы полосатая, она прямо-таки вопила бы, сказала тетя. Муж ее рассердился, повысил голос, сказал, что от такой привереды не только люди, но и камни завопят. Желание тети, естественно, взяло верх, кирпичи разных оттенков перетасовали, как колоду карт, и стена действительно вышла примерно одного тона.

Жизнь у них была ограниченной, вот и толкли воду в ступе, подумала Регина.

Невозмутимо разглагольствовавшая Герта припомнила и другие крайне существенные детали. Регина узнала, что при грунтовке окон и дверей тетя потребовала разогреть олифу, тогда она лучше впитается в дерево и краска так просто не облезет. Муж, конечно, и на этот раз поворчал, но все же сделал, как велела жена. Тетю не могли остепенить и жалобы супруга на усталость, а тот сетовал, что если дело и дальше так пойдет, то он умрет раньше, чем достроит дом. Муж ворчал, лишь бы что-то сказать, после он прожил припеваючи в этом доме целый год, не дотрагиваясь ни до мастерка, ни до молотка или кисти. Дом был ни при чем, что хозяин вдруг скоропостижно скончался.

Разговорившаяся Герта не осуждала тетю, она с неодобрением относилась как раз к тем застройщикам, которые наспех что-то сбивали, а потом ломали сделанное и опять начинали все сначала.

До чего же много самых фантастических способов растрачивать самого себя и свои дни — при этой мысли Регине даже стало жаль себя.

Разошедшаяся Герта без устали делилась своими соображениями:

— Хорошо построенный дом придает человеку уверенность, все окружающее уже не раздражает его. По крайней мере в собственном доме он свободен от той необоснованной и вроде бы не поддающейся толкованию подавленности, которая охватывает человека, оказавшегося в убогом здании. Жаль становится тех, кто вынужден жить в таких домах, где двери перекошены, окна разбухли, трубы протекают, канализация забита — волей-неволей подсознательно начинаешь бояться еще какой-нибудь беды. В таких случаях человек оказывается пленником смехотворных предчувствий: пусть в комнате будет душно, но окно лучше не открывать — вдруг оно потом не закроется. Пускай дверь в соседнюю комнату на всякий случай остается приоткрытой, ручка расшаталась, может ненароком отлететь. Человек начинает бояться своего жилища, оно не дает ему расслабиться, и тогда ищут предлог, чтобы отлучиться из дому. Постепенно дом становится местом вынужденной остановки, отсюда и берет начало все усугубляющийся комплекс гостиниц, который на общепонятном языке означает бесприютность.

Интересно, почему Герта рассуждает о столь далеких для нее проблемах?