Возможность выбора

Взвесив еще раз все происшедшее, Регина начала освобождаться от подавленности, вызванной повествованием Герты, — воздушных замков Регина не строила, а то, чего нет, — рухнуть не может. Герта напрасно тратила энергию на свое красноречие. Несмотря ни на что, Антс Пампель подходил на ту роль, которую ему отвела в семье Регина. Возможно, он способен был выполнять свое назначение даже лучше, чем она себе могла представить. Во всяком случае, то, что она теперь узнала о Пампеле, поможет ей в будущем умерить чувство собственной вины. Чем большее душевное отчуждение Регина сумеет вызвать в себе по отношению к законному супругу, тем лучше. Она и не предполагала, что обязана будет слиться с Пампелем в единое целое. Нагляделись мы на этих соединенных пылкой любовью супругов, которые вскоре друг другу надоедали, и уже никогда затем с лица этих ворковавших прежде голубков не сходило великое разочарование.

Как все-таки утешительно, что даже эталоны счастья не способны устоять перед ржавчиной времени.

От Пампеля Регина требовала совсем немногого: пусть ведет себя терпимо и жену ни в чем не подозревает. Регина не терпела слежки и сама не собиралась укорять Антса. Не делай никогда другим того, чего не желаешь испытать сама. Прекрасная мудрость! Если же Антс по какому-нибудь поводу вдруг станет мелочным, то Регина — благодаря полученной от Герты информации — найдет лекарство, чтобы усмирить мужа. В семейной жизни, как и на войне, приходится думать о стратегии и о повседневной тактике, безоружным глупо вступать в сражение.

Разве не гадким она была человеком? Так думала Регина теперь, спустя годы, когда всем своим существом поняла, что приближается крах и семья ее будет разрушена.

В свое время, создавая семью, она с уверенностью военачальника, не сомневающегося в победе, старалась использовать во имя своей цели все обстоятельства.

ВРЕМЯ НЕ ОСТАНАВЛИВАЯСЬ ТЕКЛО В ПЕСОЧНЫХ ЧАСАХ ЖИЗНИ, и Регина вынуждена была торопиться. Вошедшие ныне в моду совещания, семинары, конференции и симпозиумы были только на руку ее замыслам. Средства передвижения без конца доставляли людей из города в город, участники заседаний собирались в залах, чтобы рассесться по рядам и уставиться на трибуну. Под прикрытием ставшей системой практики разъездов можно было без долгих объяснений и подозрений отлучиться из дома. Прислали приглашение — значит, надо ехать. Снова усядемся вместе и заведем говорильню, чтобы не отстать от стремительного полета времени. Регину смешило, даже как-то щекотало то, что она обязана кому-то докладывать, куда и зачем едет. Давным-давно она ни перед кем не отчитывалась в своих действиях, поскольку рано отвыкла от семейного послушания. Она многословно докладывала Пампелю о целях своей поездки в город и думала при этом о старых девах, которые еще и потому боятся выходить замуж, что совершенно не желают считаться с другим человеком. Завоеванная самостоятельность настолько полюбилась женщинам, что они даже не замечали, как, предпочитая всему на свете собственные интересы, каменели сами.

Независимость — какой это жалкий мираж! А псевдосемья? Приспособившись к среде, состоящей из представителей своего же пола, люди проглатывают и оскорбления, веря, что женские глупости благороднее мужских.

Оставаясь в полной независимости от других, Регина не могла бы осуществить свои замыслы.

В планах Регины Пампель оставался на первых порах совершенно посторонней личностью, носящей наименование законного супруга.

Регина знала, что наиболее существенными были участие и помощь Мари, на которую она рассчитывала. Без этого смелые планы пошли бы насмарку.

Мари обрадовалась встрече. За это время она успела освободиться от ненавистной писанины под рукой участкового врача и вернуться к настоящей работе — операционной сестры в больнице. Теперь она снова была при деле.

Прежде Регина считала Мари некрасивой, сейчас она вдруг увидела свою расцветшую подругу в новом свете. Широкобедрая, с покатыми плечами Мари казалась гармоничной, и ее самоуверенное спокойствие вселяло чувство, что Мари попала в среду нервно суетящихся современных людей из какой-то давно минувшей эпохи. Даже близорукий взгляд прекрасно сочетался со всем обликом Мари: она видела лишь то, что происходило в непосредственной близости от нее — грохочущий и мечущийся мир оставался вне ее сознания. И тайны, доверенные ей, тоже должны были оседать в пределах того же ограниченного круга. У Регины возникло ощущение, что у Мари имеется свое, более чистое и светлое воздушное пространство, отделенное от остальной атмосферы невидимым куполом.

Теперь, задним числом, Регине впору посмеяться над собой, она, безусловно, сознательно настроила тогда свой угол зрения таким образом, чтобы узреть в Мари некую крепость.