Возможности любовного романа

Я увидел Нину, и она спешила к выходу.

— Я сейчас! — бросил я Роману, который пришел со мной за компанию, и выскочил вслед за Ниной.

К счастью, она не успела уйти далеко — ждала кого-то внизу у лестницы. Я заметил ее первым, поэтому у меня оставалось несколько нижних ступенек, чтобы замедлить шаг. Короче говоря, я застопорил всех, кого только-только обогнал.

— Нина? — спросил я, ткнув в нее пальцем. — Нина…

Я сделал вид, что пытаюсь припомнить ее фамилию, хотя на самом деле помнил ее прекрасно.

— Нина из Оломоуца?

— Да, это я.

— Уже вижу. А что ты делаешь в Брно?

— Вот, решили съездить сюда с подругами.

— И? — произнес я, сам не понимая, что это за «и».

— И мы пришли на день раньше.

Так она в курсе, что завтра моя очередь выступать на «Месяце авторских чтений»[13]?

Мы глупо торчали у самой лестницы, всем мешая.

— Слушай, знаешь что, давай-ка отойдем, — предложил я и вывел ее во двор, на так называемую Елизаветинскую сцену[14].

— Я должна девочек подождать, — сказала она, оглядываясь по сторонам.

— Ясно. А мне нельзя упустить Романа. Значит, приехали в Брно… А планы у вас какие?

— Ты про сейчас? Да особо никаких. Я бы чего-нибудь выпила.

Столы на Елизаветинской сцене оказались уже все заняты — наверное, теми, кто не выдержал Магора в таком количестве.

— Здесь мы, кажется, не сядем, — заметил я.

К нам подошли Нинины подруги. Одну из них я узнал — именно она увлекалась черным цветом разной степени застиранности.

— Привет, — сказал я, протянув руку. — Ян.

— Итка. Привет.

— Привет. Алена, — представилась застиранная.

До меня вдруг дошло, что мы с Ниной проигнорировали этот ритуал[15], но сейчас он бы уже выглядел глупо. К счастью, людской поток выплюнул Романа, так что мне, по крайней мере, удалось представить хотя бы его.

— Ну как, пойдем что-нибудь выпьем? — спросил я.

— Все вместе?

— Конечно. Девушки ради этого приехали аж из Оломоуца.

— Чтобы выпить с нами? Вполне разумно.

Но тут объявились какие-то знакомые Романа, и мы всё стояли да стояли, представляясь друг другу, и мне казалось, что это никогда не кончится.

— Может, в «Тройку»? — предложил я.

— Пожалуй, мы еще тут побудем, — ответил знакомый Романа.

— А я скоро приду, — заявил Роман.

— У нас в компании три девушки — и ты не с нами? — взял я тон, который ясно давал Роману понять, что я хочу, чтобы он к нам присоединился: я буду общаться с Ниной, а он пусть займется остальными двумя.

— Да я там раньше вас буду, — заверил он.

Мы двинулись к площади Шилингера, а оттуда, по Доминиканской улице, направились в кафе «Тройка». Еще один невыносимо жаркий день, которых в том июле была нескончаемая череда, клонился к закату, и улицы остывали, как двигатель припаркованного автомобиля. Брно прикинулся южным городом, террасы ресторанов и кофеен заполнились людьми и гудели, словно улей. Мы шли мимо дискотеки, молодежь там выплеснулась на улицу (в одной руке сигарета, в другой — мобильник с включенным клипом на Ютьюбе), и меня не покидало чувство, что сейчас один из тех вечеров, когда пьян даже воздух. И это замечают не только люди, но и сам город, да и вообще всё вокруг.

— Значит, решили съездить в Брно, — мямлил я, а девушки послушно кивали.

Во дворе кафе все столики тоже оказались заняты. Мы зашли внутрь, чтобы заказать вино, а потом уселись с бокалами на ступеньках в противоположном конце двора, переполненного людьми. Над нашими головами мигал разноцветный неоновый логотип Дома искусства, а совсем рядом сверкал серебристый арт-объект — какой-то бесформенный кусок материи… правда, очень большой кусок.

— Наконец-то можно дышать, — улыбнулась мне Итка.

— Точно, — согласился я и вдруг подумал, что эту поездку, наверное, затеяла не сама Нина. Видимо, она здесь просто за компанию.

— Ну, и как вам Магор? — поинтересовался я, когда мы чокнулись бокалами.

— Я Магора обожаю, — ответила Алена.

— Но сегодня он был явно не в форме, — добавила Итка.

— Просто отвратителен, — подытожила Нина.

— Хорошо же вы друг друга дополняете!

Девушки засмеялись, и Нина спросила:

— А тебе как?

— Ну, бывшим неформалам сейчас непросто, — ляпнул я первое, что пришло в голову. — Двадцать лет жили под колпаком, а теперь, когда этот колпак убрали…

— Все-таки он мог бы поуважительнее относиться к публике, — заметила Итка, девушка, как видно, приличная и умная.

— Но его читатели любят его именно таким, — защищала Магора Алена.

Ага, значит, одежда у нее андеграундного пошиба.

— Наверное, ты права, — сказал я, думая о том, куда запропастился этот чертов Роман. Разве не он ездил к Магору на сейшен? У него в запасе наверняка есть куча историй о пьяном поэте, который обзывает всех вокруг гнидами и суками, а на следующее утро нежен, как бутон.

— Хотя от Крховского[16] я тащусь больше, — призналась Алена.

— Еще бы! Видели бы вы, как он посыпает на кухне сахаром муравьиные тропки, чтобы понять, куда они ведут. Это самый чуткий циник на свете.

— Как и все чуваки из андеграунда! — радостно воскликнула Алена. — Иногда они, конечно, нацепляют жуткие маски, но в основном это ужасно добрые люди. Такие добрые, как будто пришли сюда из другого мира.