Возможности любовного романа o

Прошел час, может быть, два – я давно перестал замечать что-либо, кроме Нины; Нина – вот гавань, куда я могу вернуться, что бы ни происходило, правда, не происходило уже ровным счетом ничего, нечему было происходить; я стоял на коленях на студеной земле и униженно лил слезы, будто сея их в глину; минуты бежали, а я по-прежнему стоял на коленях, безвольно и безропотно прижимаясь лбом к земле, – а что еще остается человеку, который внезапно понял, как глубоко он ошибался в самом главном, как глубоко он ошибался еще даже до того, как научился различать истину и ложь, добро и зло, красоту и уродство, и прочее и прочее; что еще остается человеку, который только что изведал первородный грех. Как мы могли забыть об этом? Одно-Единственное Единство.

Буги-стрит продолжается после перекрестка

Впереди было Рождество, которое мы впервые собирались провести вместе. До сих пор мы уезжали в Сочельник каждый к своим родителям и встречались лишь спустя несколько дней – как правило, в Поличке, где зима была настоящая. На этот раз мы решили, что в Сочельник тоже будем вдвоем: сами приготовим праздничный ужин, подарим друг другу подарки, а потом отправимся в пассаж “Альфа”, где брненская богема обычно распевает “Рыбовку”^[80], все пьют рождественский пунш и любезны друг с другом, как никогда. А потом мы могли бы пойти на ночную службу в костел Святого Августина на Крави-Горе или в храм Святого Иакова. Нина была бы одета в теплый пуховик, который мы купили ей перед поездкой в Краков, шапку с рожками и рукавицы, но все равно, стоя в костеле, как обычно совала бы руку в тепло моего кармана.

Однако за две недели до Рождества Нина, вернувшись домой, заявила, что у меня зависимость от порно.

Я сидел за компьютером и против обыкновения не вышел встречать ее в прихожую. Появившись на пороге комнаты, Нина произнесла ту самую фразу, как бы подводя итог долгим подсчетам, занимавшим ее в последнее время.

О порнографии мы говорили уже не раз. Нину раздражало, что я смотрю эти видео, и, похоже, она настолько далеко зашла в своих подозрениях, что решила, будто бы, оставшись дома один, я только этим и занимаюсь.

Наверное, тут были замешаны и иные причины. Порой мы корили друг дружку за недостаточную нежность в постели. Мне казалось, что из всех моих девушек Нина наиболее прямолинейна в сексуальном плане, а у нее возникало ощущение, будто я веду себя с ней, как мачо. Сложность состояла в том, что ни один из нас не мог с уверенностью сказать, нравится ему такое поведение партнера или решительно не нравится; последнее, впрочем, точно не было правдой. Нина воплощала сексуальные мечты большинства мужчин благодаря не только тому, как она выглядела, но и тому, как вела себя в постели. У меня, конечно, не было причин исключать себя из этого большинства, но со временем я стал осознавать, что мне чего-то не хватает. Игривости? Нежности? Видимо, Нина тоже чувствовала что-то подобное: ее распаляло, когда я в два счета овладевал ею, ей нравилось, когда я не мог успокоиться, пока ее не трахну, – но одновременно в ней, судя по всему, копилась грусть, чем-то похожая на мою. Мы были нежны друг с другом во время прогулок, ужинов, разговоров – когда угодно, но только не в постели, где мы пожирали один другого, как два каннибала. Мы вставали под водопад, позволяя струям хлестать нас по плечам, мы полностью отдавались на волю природе, которая демонстрировала свою силу и абсолютную власть над нашими телами.

Природе? Похоже, со временем у Нины сложилось ощущение, что дело не в одной лишь природе. Мы стали вести разговоры о порнографии, о стереотипах, об эксплуатации женского тела и тому подобном. Все было бы хорошо, если бы эта оживленная интеллектуальная дискуссия происходила на семинаре по гендерным исследованиям, но мы-то обсуждали взаимоотношения внутри пары.

Все было бы хорошо, если бы речь шла о некоей абстрактной паре, а не о наших с Ниной отношениях.

Когда Нина, вернувшись домой, произнесла ту самую фразу, меня взбесило, что она опять взялась за свое.

– Зависимость? – повторил я обиженно. – И с чего же ты это решила?

– Ты смотришь его безостановочно. Знаешь, что мне это не нравится, и все равно смотришь.

– Я смотрю его не безостановочно, а иногда. Зависимость – это другое. Я что, отменяю встречи с друзьями и забиваю на работу, только чтобы остаться наедине с компьютером? Или, может, потерял к тебе интерес? Мы уже раз десять об этом говорили: почти все хотя бы иногда смотрят порно. По-твоему, у каждого из них теперь зависимость?

– Ты смотришь его слишком часто, – ответила Нина, – и на тебе это сказывается.

– А что, блин, такое “слишком часто”?! Тебе-то откуда знать, как часто я его смотрю? Слушай, может, не будем сегодня об этом?

– Думаю, что будем, – произнесла она спокойным голосом.

В отличие от меня, Нина подготовилась к нашему разговору.

– Тогда для начала объясни мне, чем это тебе так мешает, – заявил я, скрестив руки на груди.