Возможности любовного романа o

– Ты просто хочешь, чтобы я была другой, не такой, какая я есть, – ответила Нина. – А я все та же дерзкая и нахальная девица. Мне нравится хвататься за что-то, не раздумывая, а рядом с тобой это невозможно. Ты все время меня контролируешь. Тебе хочется, чтобы я была чуткой и одухотворенной, чтобы в голове у меня крутились десять чертовых внутренних миров. Как-то раз ты сказал мне, что я не улавливаю нюансы. Нюансы! – прошипела Нина сквозь зубы. – Да не гожусь я для нюансов, пойми ты это наконец! Тебе стоит найти такую, которая будет их улавливать, потому что меня уже не переделать.

– Нина…

От ее слов мне стало грустно, потому что я знал: она говорит правду. И потому что не знал, как сказать ей, что для меня эта правда не так уж существенна.

– Нина… – сделал я еще одну попытку. – Я понимаю, что мы с тобой совсем разные. Я с самого начала говорил, что ты не похожа на других девушек, с которыми я встречался. А еще я всегда говорил, что мне это нравится. Меня ни к кому так не тянуло, потому что никто так сильно не отличался от меня. Мы никогда не сможем друг с другом соперничать и даже нормально вместе работать, потому что оба занимаемся совершенно разными вещами. Но эта разница таит в себе нечто более глубокое! Ты разве не видишь? Эта разница… ну… она в себе что-то скрывает.

– Не знаю, Ян, – вздохнула Нина. – Ни разу в жизни я не была настолько влюблена. Но потом что-то произошло. Меня тоже ужасает, как быстро я… остыла. Я сама не очень понимаю, что случилось, поэтому, наверное, и тебе не могу ничего толком объяснить. Я вообще плохо объясняю…

Мне вдруг захотелось ее обнять, но она, словно угадав мои мысли, быстро добавила:

– Но я говорю серьезно: нам пора расстаться.

Я снова стукнул кулаком по одеялу.

– Расстаться проще всего!

Нина не поняла, что я имею в виду, и сказала:

– Вот видишь.

– Неееет, – взвыл я, – я не говорю, что это просто, я говорю, что это всегда самый легкий и самый тупой путь – сразу развернуться и уйти. Разве это означает решить? Это все равно что взять и разорвать проблемы напополам.

– Но я не знаю, как иначе, – сказала Нина. – Я уже слишком долго подлаживалась.

– Но ведь я не хотел, чтобы ты подлаживалась.

– Думаю, что хотел.

– Я тоже подлаживался.

– Ну конечно!

– Люди в паре всегда друг под друга подлаживаются, – услышал я свой голос.

– Только я совсем не это имела в виду.

– Я знаю, что ты совсем не это имела в виду, – сказал я и, не понимая, что говорить дальше, напустился на нее. – Штука в том, что ты подобные ситуации никогда не видишь со стороны. Ты в них полностью погружена. Представь себе, что ты актриса, которая просто говорит эти слова, и…

– Что за хрень? – разозлилась Нина. – Я сейчас не говорила, как актриса! Что вообще может быть серьезнее?

И что у нас общая гримерка, произнес я уже про себя. Что мы можем просто смыть с себя весь этот грим, сидя перед одним большим зеркалом. И что тогда в нем появится? Там будешь ты и буду я, какими мы видели друг друга, пока знали, что мы друг друга любим. Стыдно, что мы уже друг друга такими не видим. Стыдно, что мы уже этого не знаем. Стыдно, что мы уже друг друга не любим. Стыдно, стыдно, стыдно.

На следующее утро я уехал еще до начала семейного торжества.

* * *

Прошел ровно год с тех пор, как мы с Ниной впервые разошлись. В витринах опять мигали рождественские гирлянды, а на центральной площади Полички снова поставили могучую елку, вырубленную в соседнем лесу, – снизу такую разлапистую, что, когда ее везли на длинном тракторном прицепе, концы ветвей терлись о фасады домов по обеим сторонам улицы. Я смотрел, как этот поверженный великан медленно ползет по пустой улице с односторонним движением – густая темно-зеленая масса, доходящая до третьего этажа, люди, прячущиеся в проходах между зданиями, завороженные дети, остановившиеся по дороге в детский сад, – и понял, что меня, видимо, опять ждет странное Рождество.

Нина приехала где-то в середине декабря, чтобы забрать вещи из квартиры и помочь мне освободить помещение кофейни. В “Афере” уже было отключено отопление, стены и каменный пол впитали в себя холод, поэтому мы работали в теплых куртках.

Кое-что из мебели нам удалось продать, что-то мы раздали, но все равно нас ждал большой переезд. В углу стояли стопками коробки из-под бананов – уже сейчас казалось, что их как-то слишком много.

Мы заворачивали в газеты стаканы и бокалы, которые совсем недавно с такой тщательностью выбирали на стекольном заводе в Кветне. В “Лидовых новинах” как раз опубликовали рейтинг “Книга года”, я пробежал глазами эту страницу и завернул в нее очередной хрупкий фужер на тонкой ножке.

Загвоздка состояла в том, что нам некуда было все это перевозить. Ни у меня, ни у Нины не было другого жилья, кроме однокомнатной квартиры в Поличке, куда ничего не влезало.

В общем, нас явно поджидало начало чего-то нового (причем во всех смыслах), но пока мы чувствовали только, что это конец.

– Возьмешь какие-нибудь стулья? – спросил я, кивнув в сторону стены, где они были сложены.

– Не знаю, может быть, один или два, – ответила Нина. – А что со столами?