Возможности любовного романа o

Я вышел на остановке Ческа и побрел по утреннему городу в поисках завтрака. По пешеходной зоне шагали на работу опрятно одетые люди – выставочные образцы человечества, которые уместно смотрятся в окошках обслуживания клиентов, в переговорных и даже на телевизионных экранах, а представители менее благополучных профессий тем временем уже выкладывали товар с палет или строгали в какой-нибудь полуподвальной кухне бесконечный лук-порей. Правда, пешеходной эта зона только называлась: местная сине-оранжевая коалиция^[49] в ту пору раздавала разрешения на въезд в центр города, почти как предвыборные листовки. Человеку, не знакомому с брненскими нравами, могло показаться, что внедорожники – это автомобили, специально разработанные для исторического центра: полный привод прекрасно себя чувствует даже в таких экстремальных условиях, как мокрая тротуарная плитка или неровная булыжная мостовая.

Начинался самый длинный день в году, и мне как раз исполнилось тридцать лет.

Я направился было в кофейню “Поднеби”, но мне не повезло: в то утро работать там оказалось невозможно. Террасу оккупировали два бандита лет пяти, они гонялись друг за другом между столами, а из стульев выстроили полосу препятствий. Их матери тем временем безмятежно попивали латте: очевидно, они относились к новому типу родителей, которые решили не портить воспитанием естественное развитие своих детей. В результате после завтрака мне пришлось в собственный день рождения отправиться работать в редакцию.

В Бронксе ворковали влюбленные: “Ах ты, черная сучара, я тебе щас киску-то взлохмачу!” – а на солнечной стороне улицы Радлас кто-то припарковал колясочника, чтобы тот погрелся.

В ту пору я занимался присланными на рассмотрение рукописями. Но прежде чем за них взяться, я пошел поздороваться с коллегами. Похоже, рабочий марафон уже начался: Петр что-то верстал, Ивана взглядом ищейки всматривалась в таблицы на мониторе, Мирек с Мартином обсуждали какую-то обложку, а Томаш так и вовсе заперся в кабинете. Я заварил себе чай и уселся с чашкой за большой стеклянный стол, за которым проводились совещания и который был по обыкновению завален бумагами, газетами и журналами. Полистав “Лидове новины”, я в очередной раз убедился, что газеты должны выходить только тогда, когда что-то происходит, – в противном случае журналисты вынуждены сами придумывать события и итог оказывается крайне плачевным.

Под газетами прятался номер “Магазин литтерер”, посвященный Милану Кундере: во Франции как раз вышли два тома из его собрания сочинений, издаваемого в престижной серии “Плеяда”. Мы хотели взять кое-что из французского литературного журнала и опубликовать в нашем.

Я заметил, что по некоторым статьям кто-то старательно прошелся тонким зеленым фломастером, и не сразу сообразил, что это пометки самого Милана Кундеры, который собственноручно отредактировал тематический блок о Милане Кундере. “Ну-ка посмотрим”, – сказал я себе и, глотнув чаю, вчитался повнимательнее. Некий журналист взял интервью у известного французского литературоведа Франсуа Рикара, но Кундера явно не проявил к ним обоим снисходительности: он целиком вычеркнул несколько вопросов и ответов и хорошенько выпотрошил свой биографический раздел. В следующей статье энергичный зеленый фломастер заменил заголовок La fabrique des personnages на чуть более кундеровский L’art de fabriquer des personnages, вдобавок там исчезла парочка нелестных, а вернее, просто тяжеловесных абзацев. Еще один текст Кундера похерил целиком, а в другом устроил настоящую зеленую мясорубку, вполне достойную фильмов про Хищника.

С остывшим чаем и порядком позабавленный я вернулся в свой кабинет и открыл Фейсбук. В хронике у меня накопился целый ворох поздравлений с днем рождения, на которые мне не хотелось отвечать, так что я просто послушно прокликал, что мне все нравится. В конце концов я открыл-таки электронную почту, нажал на вкладку “Рукописи” и приступил к чтению. Первое сопроводительное письмо сразу подняло мне настроение: Здравствуйте! Посылаю Вам несколько своих стихов. Они отмечены обыкновенной тоской по простым человеческим радостям, которых лишен студент во время сессии, а в одном из стихотворений я позволил себе высказаться по поводу нравственного разброда в современном мире. С уважением, Петр П.

Всю первую половину дня я провел за чтением рукописей и в итоге обнаружил один текст, который имело смысл распечатать на лазерном принтере. Возможно, появится даже смысл его опубликовать.