Возмутители глубин. Секретные операции советских подводных лодок в годы холодной войны

Потом выяснилось, что авария произошла по вине завода. Одна из шестерен турбозубчатого механизма треснула из-за литейного брака, в ней оказалась каверна. И произошло рассоединение муфты ТЗМ с линией вала. Подобная неисправность обнаружилась потом на еще одной «щуке». Но нам-то от этого было не легче.

Евгений Симонов:

— Всплыли и тут же попали в жесточайший шторм А хода нет. И несет нас на камни бухты Саранной. Качка убийственная. Все влежку лежали. У нас акустик был, так только он на рулях стоял. Да толку-то, без хода корабля рули бесполезны.

Контр-адмирал Григорий Бутаков:

— Потом говорили, что такого шторма более 100 лет не было! Волны выбросили бы меня на камни и расхлестали вдрызг. Надо подальше отходить от берега. И тут я получаю приказание немедленно заходить в бухту. Но я же могу только на электромоторах двигаться. Под ними в такой шторм в узкость не войдешь. Безопаснее было бы в океане штормовать. Однако командующий флотилией, вице-адмирал Павлов принял решение заводить нашу лодку в бухту двумя буксирами. Я в перископ смотрю, а буксир где-то в небе, волна его поднимает. Связываюсь с базой.

— Товарищ командующий, мне нельзя подходить. Уберите от меня эти буксиры! Я же людей на палубу вывести не могу! Смоет всех!

А буксиры идут у меня вдоль бортов и стреляют из линеметов.

Я им кричу в мегафон:

— Тащите меня в океан, закончится шторм, тогда в базу пойдем!

Но они все равно завести ничего не смогли.

Мы же пытались исправить злополучную муфту. Пробовали с обеих сторон железяки приварить. Не сработало. Пытались ломом заклинить. Все ломало, как спички.

Евгений Симонов:

— Полтора суток буксиры пытались заарканить нас на волне. Тросы лопались один за другим. Чудом никого не убило. При запредельных кренах и дифферентах сработала аварийная защита реактора… В общем, из огня да в полымя!

Григорий Бутаков:

Спасло нас от навала на камни то, что ветер изменил направление и пошел от берега… А ход смогли дать только через четверо суток.

* * *

Нет худа без добра. И та передряга испытала экипаж на прочность лучше любой тренировки по борьбе за живучесть. Здесь, у берегов Америки, на «горячей сковородке» и командир К-360, капитан 2-го ранга Григорий Бутаков, и его старпом, капитан 3-го ранга Андрей Аполлонов, и механик, командир БЧ-5, капитан 3-го ранга-инженер Илья Железное были уверены в своем экипаже. Если что, не подведут, сработают так же, как в тот камчатский шторм…

* * *

Командир БЧ-1 (старший штурман), капитан-лейтенант Юрий Прокопьевич Еремин:

— Однажды какая-то наша подлодка нарушила границу иностранных территориальных вод. Вышел международный скандал, и главком запретил нашим кораблям подходить к кромке террвод ближе чем на пять миль. Но здесь мы оказались перед выбором: или мы нарушаем главкомовскую поправку, и тогда не выполняем поставленной задачи, или… Мы выбрали последний вариант. Пришлось подойти так близко, что командир предложил мне посмотреть на вероятного противника в упор. В линзах перископа были очень хорошо видны береговые хребты и самая высокая вершина — гора Олимпес, автотрасса, по которой двигались разноцветные машинки… Дух захватывало при мысли, что вижу Америку своими глазами. Думаю, что подобные чувства испытывали и американские подводники, разглядывая в перископ наши камчатские вулканы…

Григорий Бутаков:

— Теперь наша задача сводилась к одному — затаиться и ждать, когда «Мичиган» выйдет из своей базы в океан. Перед каждым выходом стратегического ракетоносца американцы проводили полномасштабную противолодочную операцию с боевым тралением, с полетами патрульных самолетов и вертолетов ПЛО типа «Си Кинг». И мы терпеливо ждали, когда начнется эта охота по наши души.

Ко всему прочему еще одно обстоятельство сильно осложняло нашу жизнь: стометровая глубина и ровное, как столешница, каменистое дно. Абсолютно плоский шельф. Чем это плохо? Во-первых, шла реверберация шумов, они отражались от грунта, накладывались, сбивали акустиков. Но она же, донная реверберация, помогала нам и укрываться от чужого наблюдения, ведь посылки американских гидролокаторов разбрасывались точно так же. Во-вторых, океанская зыбь на такой незначительной, в общем-то, глубине давала себя знать. Трудно было удерживать подводную лодку на перископной глубине. Она у нас вообще капризная, это же не «стратег» со своей массой и своим водоизмещением. Очень сложно было сохранять скрытность.

Но то, что нам угрожало, нас и спасало: интенсивное судоходство. У меня был немалый опыт плавания под днищами судов. И экипаж в этом плане был нормально отработан. Такая вот диалектика.

И вот настал тот день, ради которого мы пересекли под водой Тихий океан. Американцы начали расчищать путь своему «Мичигану».

Три канадских фрегата типа «Рестигуш» и один американский эсминец врубили гидролокаторы и пошли плотным строем прочесывать глубины. А мы были от них в 60–70 кабельтовых. Очень близко, учитывая возможности их поисковой аппаратуры. Что делать?