Возмутители глубин. Секретные операции советских подводных лодок в годы холодной войны

И Курышев отправился в долгий путь в сопровождении трех специалистов-акустиков: Б.М. Хламкова, A.M. Сумачёва и Ю.Б. Буковского…

НА ЛУБЯНКЕ БАР «КУКУШКА»…

Мы сидим с героем этих строк в прокуренном баре «Кукушка» на Лубянке, беседуем, косо поглядывая на двух типов за соседним столиком, которые внимательно прислушиваются к нашему разговору. Может быть, они из Большого дома? Ну, да пусть слушают, хотя речь идет о некогда суперсекретных вещах.

— Я проехал весь Союз, от Риги до Новосибирска, — рассказывал Курышев. — Встречался с академиками Колмогоровым и Глушковым, со специалистами в области цифровых технологий. Практика флотской гидроакустики теперь дополнилась математической теорией вероятности.

Академик Виктор Михайлович Глушков направил меня во Львов, где уже собрали первый отечественный малогабаритный цифровой анализатор спектра шумов — БПР-214.

Адмирал Коробов дал мне семь рекомендательных писем на предъявителя с просьбой оказывать мне максимальное содействие. Письма с такой солидной подписью безотказно действовали.

В подмосковном Зеленограде с закрытой выставки мы получили благодаря усилиям адмирала флота Смирнова один из первых наших малогабаритных компьютеров.

Вскоре из двух первых цифровых анализаторов, созданных в СССР, оба уже были в Полярном, в неприметном домике возле нижнего КПП.

Начальник управления боевой подготовки ВМФ СССР, адмирал Григорий Алексеевич Бондаренко всеми правдами и неправдами добывал и переправлял новейшее оборудование в Полярный. Надеялся, что именно там работа по острейшей флотской теме получит наибольшую скрытность от американской разведки, которая, разумеется, не оставляла без внимания закрытые военные НИИ. Какому Джеймсу Бонду придет в голову выслеживать никому не известного старлея в его задрипанном сарае, гордо именованном «лабораторией шумности»?

Быть может, по тем же соображениям адмирал Г. Бондаренко инкогнито (минуя командира эскадры, контр-адмирала В. Ларионова) наведывался в курышевскую «лабораторию шумности» без лишнего шума.

— Необходимо было наладить сопряжение цифрового анализатора с портативной ЭВМ, то есть персональным компьютером, — рассказывал Курышев, настороженно поглядывая на наших задумчивых соседей. — У меня это получилось.

И тут первая стычка с РТУ — радиотехническим управлением ВМФ СССР. Дело в том, что академик Глушков получил ту же задачу, что и я. Но у него что-то там не заладилось. Потребовались немалые деньги на проведение работ в АН СССР. Суть скандала: Академия наук делает за 200 тысяч рублей то, что лейтенант Курышев делает для флота бесплатно.

Зам главкома Смирнов вызвал адмирала Коробова и старшего лейтенанта Курышева в Москву (должно быть, ни один лейтенант еще не переступал порога столь высокого кабинета), пригласил начальника РТУ ВМФ, контр-адмирала имярек. Тот стал было защищать честь мундира, ссылаться на письмо академиков и постановление ЦК КПСС, но Смирнов его резко оборвал:

— Можешь засунуть все это себе в ж…! Ты, п…, понял, что надо делать?

— Так точно!

— А теперь катись, п…, отсюда!

Отныне адмирал флота Смирнов взял всю ответственность за научно-практическую деятельность Курышева лично на себя.

Главнокомандующий Военно-морским флотом СССР, адмирал флота Советского Союза С.Г. Горшков тоже благословил «умного лейтенанта»: «Коли Курышев уверен, пусть работает…» И подписал секретную директиву.

Воистину действовать приходилось по принципу — нам не ждать милостей от науки; подводник, помоги себе сам!

«СУПОСТАТ ЗАСУЕТИЛСЯ!..» ИЛИ ТРИУМФ «УМНОГО ЛЕЙТЕНАНТА»

Итак, была создана первая приставка «Рица». Ее поставили на полярнинскую подводную лодку Б-443, которой командовал капитан 2-го ранга Чуканцов. Чуть позже, в декабре 1985 года командир Б-517, капитан 2-го ранга Юрий Могильников вышел на официальные испытания «Рицы». Вместе с ним вышла и комиссия из Москвы — те же самые офицеры из спец НИИ, которые подписали когда-то разгромный отзыв на работу Курышева

— Койки заправили по-белому. Питание по первому разряду, — рассказывает Курышев. — Вышли мы в Баренцево море. Работали с атомоходом и дизельной подлодкой. По атомоходу — дистанция обнаружения составила 315 кабельтовых, по дизельной лодке — 147, что в пять раз перекрывала стандартные нормативы.

И тут полный триумф! Причем совершенно неожиданный. Когда Могильников отдал приказание всплывать на зарядку аккумуляторной батареи, «Рица» вдруг выдала пеленг на… американскую атомную подводную лодка, которая следила за нашим атомным подводным крейсером.

О том, как это было, я узнал из первых уст — от самого Юрия Могильникова. Мы знакомы с ним лет тридцать — еще со времен первой встречи на боевой службе в египетской Александрии. Человек прямой и бескомпромиссный, Могильников никогда не кривил душой, как не кривил он, рассказывая и об этом эпизоде: