Возмутительно красивый пилот

— Все это дерьмо. Это не ты была эгоисткой. Она не имела права ожидать, что ты выполнишь это безумное условие завещания твоего деда. Когда я думал, что есть шанс, что я окажусь отцом ребенка, поначалу я долго размышлял, что это будет значить для меня. А потом, в один прекрасный день, я стоял у трапа, приветствуя пассажиров, и в самолет вошла пара с ребенком. Я не знал их, но я посмотрел на маленького орущего голубоглазого монстра и осознал, что больше не имеет значения то, как это отразится на мне. Я не смогу дать многого своему ребенку, но я отдам ему самое лучшее, что есть во мне, несмотря ни на что. Любой может зачать ребенка, но хороший родитель обязан ставить интересы ребенка выше своих интересов. Родители должны быть бескорыстными, а не эгоистичными. То, чего ожидала от тебя твоя мать, было проявлением эгоизма. Она не имела права давить на тебя.

— Вау. Похоже, ты был по-настоящему готов к тому, что ребенок окажется твоим.

— Не знаю. Но я решил, что, если все сложится так, я отдам ему всего себя.

— Ему? У нее родился мальчик?

— Да.

Было темно, но я разглядела боль в глазах Картера.

— Ты расстроился, когда обнаружил, что ребенок не твой, не так ли?

Он кивнул.

— Я этого не ожидал. Но ты права, я расстроился. Я совсем не хотел иметь от нее ребенка, но я странным образом начал привязываться к еще не рожденному младенцу.

Я встала на колени, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Ты поразительный человек, Картер Клайнз. И в один прекрасный день ты станешь замечательным отцом.

Следующее утро наступило слишком быстро. И хотя мне не нужно было в этот день идти на работу, у Картера был назначен вылет после полудня. И ему нужно было вернуться в Нью-Йорк к тому времени. Пока он принимал душ, я все время поглядывала на часы. И когда он вышел из ванной, уже одетый в форменную сорочку и брюки, а не закутанный в полотенце, как я ожидала, я испытала разочарование.

— Я так мечтала увидеть твое тело, мокрое после душа.

Он сел на кровать и натянул носки.

— Я не могу находиться рядом с тобой полуобнаженным. Я просто сразу же окажусь в тебе. А мне нужно ехать в аэропорт, чтобы сесть на десятичасовой рейс до Нью-Йорка и успеть к вылету моего самолета.

Мы все еще не обсуждали, что будет с нами дальше, после того как он уедет. Мы снова будем вместе? Было ли все это для него чисто физическим влечением? Я верила, что он все еще любит меня, тем не менее у меня было подозрение, что он не настолько хочет быть со мной, как я с ним. Мне будет очень больно, если он не захочет сделать еще одну попытку, хотя я, возможно, заслужила это, бросив его, когда он более всего нуждался во мне.

Я нерешительно подняла этот вопрос.

— Ты будешь в Бостоне в ближайшее время?

Он посмотрел на меня и молча покачал головой. У меня упало сердце.

— А в Нью-Йорке? У тебя должен быть отгул, когда ты прилетаешь в Нью-Йорк.

Он сунул одну большую ногу в ботинок.

— Я еще не смотрел мое расписание. — Закончив одеваться, он встал и застегнул молнию на своей сумке. — Нам, вероятно, пора выезжать, на случай, если на дорогах будут пробки.

Я кивнула, с трудом сдерживая слезы. И пока я одевалась, боль в моей груди становилась все сильнее.

Как и накануне, когда мы ехали из аэропорта, мы всю дорогу молчали. С каждой проходящей минутой мне было все труднее сосредоточиться на дороге. Мы только что нашли друг друга, и я не была готова к тому, чтобы снова потерять его. Мне не нужны были конкретные обязательства, но я должна была знать, что это было началом хотя бы чего-то. Что мы попытаемся наладить отношения. И тем не менее, когда я свернула с главного шоссе к аэропорту Бостона, я начала подозревать, что все это скорее конец, чем начало.

О, мой бог!

Было ли это концом? Было ли это тем концом главы, о котором он разговаривал со своим психотерапевтом? Мы подъехали к терминалу как раз в тот момент, когда я начала чувствовать приближение панической атаки.

Я припарковалась у обочины и тупо уставилась перед собой. Я знала, что, если посмотрю на его лицо, я потеряю самообладание. Картер пристально смотрел на меня, я это чувствовала.

— Дерзкая…

Мои глаза налились слезами, но я не позволила им скатиться по моим щекам. Я вцепилась в руль так крепко, что у меня побелели костяшки пальцев. Он продолжил:

— Это было замечательно.

Когда я услышала начало его прощальной речи, мое отчаяние внезапно сменилось гневом.

— Не смей, Картер. Я знаю, что все испортила. Но не смей проводить со мной ночь, а потом прощаться со мной в обычном для капитана Картера Клайнза стиле, как ты прощаешься с твоими стюардессами. — Я наконец повернула голову и посмотрела на него. — Я люблю тебя. Я не переставала любить тебя. И в глубине души я знаю, что ты тоже все еще любишь меня. Так что не опошляй этого, обращаясь со мной как с одной из женщин твоего гарема… одной из твоих шлюшек. Если хочешь, скажи мне, что все кончено, но, по крайней мере, отнесись ко мне с уважением.

Картер повесил голову. Когда он снова заговорил, его голос был тихим и напряженным.

— Прости. Я не собирался этого делать.